Читать «Конь Чапая» онлайн - страница 2

— Это не зарница, дед, это вокзал варют. Так что насчет Чапая-то. Ты-то сам как? Ты давай последовательно, вдумчиво, факт за фактом, дата за датой, как в серии «Жизнь замечательных людей». Ясно?

— Сам-то как? Инбридинг. Холодно, значит, по-немецки. Ну, ладно, потом я попал, если следишь, к белым. Сам Каппель Владимир Оскарыч на мне поездил. Но то — разве езда? Не та езда, не та. Под Василь-то Ивановичем я, бывало, птицей летел…

А под этим германским сундуком разе полетишь? От белых перекочевал опять к красным, да так и остался у них. Нну, тут меня за кровя мои и во-ди-ли! И пшено, и всё, как у наркомов. Буденный на мне еще в 26-м году командовал парадом на Красной площади. Нно — не любил я его. И вроде коня понимает, и герой, и то, и сё… А — нехорошо мне у него как-то. Я ведь тоже гладкий был, белый, ножки в черных чулочках.

Старик-конь высунул из рукавов большие разбитые копыта.

— Э, глянь, милай. Во. И во. А Буденный топтал меня, бил, скот, когда чуть не потрафлю…

Конь смахнул слезу и налил мне, потом себе по полной кружке.

— Держали меня уж, как производителя. Крыл я им кобылок молодых. Потом отрезали мне яйца, и пошел я на Кремлевское подворье возить бочки с водой. Да-а, Василь Иванович так бы не поступили, нет, так бы не поступили!

Ну, ладно. С пятнадцатого года я, значит. В тридцатом… или в тридцать первом… не, в тридцатом точно, определили меня на колбасу. Н-да. И никто — слышь, милай, — никтошеньки, господи, не вспомнил, что чапа… чапаевского… коня… на колбасу…

Конь плакал-ржал, из его черных ноздрей лилась обильная влага.

— Так погоди, на колбасу-то, выходит, ты так и не попал?

— Не попал, сокол, не попал. Рази это можно — коня Чапая и на колбасу?

— Нонсенс. Ну что же?

— Слухай, сокол, слухай. Я еще работал у Рогожской заставы, муку подвозил в пекарню. Как-то стою, понурившись, жду, когда нагрузят телегу. Вдруг, гляжу: батюшки-светы, сами Василь Иваныч идут, собственной, ей-богу, персоной. Они. Я узнал. Но какие? В пиджачишке плохоньком, в картузе, шваркают кирзовыми сапогами. И — пьяными! Но усы-то — ихонные. И глаза-то — тоже ихонные, бешеные глаза! Чуть не упал я на колени, да оглобли не дали. Заржал я, головой замотал. А оне меня узнали. Подошли, целовать стали в морду, гладить, шептать…

Ну, договорились мы с Чапаем, что они меня из конюшни (а я тогда стоял на дворе в Таганской улице, это теперь возле райисполкома) ночью уведут. Как цыган. Да он ведь и промышлял первое время после Гражданской войны конокрадством. И увели.

Увели они меня, значит, и увели.

Увели в подмосковную деревню Карачарово, по Владимирке меня так и повели за узду. Там и рассказали про свое горе-мыкание.