Читать «Концессия на крыше мира» онлайн - страница 14
Алексей Львович Наги
— Мистер Морган! Разрешите проделать здесь, в вашем присутствии, небольшой опыт.
Не дожидаясь ответа, Кертик извлек из бокового кармана небольшую прозрачную пластинку, с виду стеклянную. Он небрежно прислонил ее к окну.
Морган ничего не понимал. А когда он увидел, что в руке профессора блеснуло дуло карманного револьвера, он дико заорал:
— Джим! Сюда! Джим! Уберите револьвер! Почему вас допустили ко мне необысканным?
Джим опоздал. Кертик уже выстрелил.
Выстрел прогремел по всей комнате и… так же хорошо был слышен в маленьком зале Института Рыкова.
Морган вздрогнул и с удивлением заметил, следя за пальцем профессора, что пуля не причинила никакого вреда ни пластинке Кертика, ни окну и торчит в середине пластинки.
Кертик подошел к пластинке, легко вырвал из нее пулю и передал ее Моргану.
— Столько же вреда принесут нам снаряды Евразии.
IX
ПЕРВАЯ БЕСЕДА
Эди все еще с трудом привыкала к порядкам в Евразии.
Поездка в Москву дала ей многое. Но самым ценным считала она то, что во время ознакомления с Москвой она подружилась с Клавой, сестрой Соколова. Эта дружба, доставлявшая большое удовольствие обеим девушкам, всегда выручала Эди в те минуты, когда она, по собственному выражению, «хандрила».
Так было и сегодня, на четвертый день после отъезда Мак-Кертика в Нью-Йорк.
Девушки сидели в рабочем кабинете Соколова.
Клава решила развеселить Эди. Она думала, что Эди скучает по отцу, и начала именно с того, что, по ее мнению, скорее всего могло подбодрить Эди.
— Эди, твой отец и Дунбей приезжают через три дня. Товарищ Киссовен сегодня разговаривал с ними по телефону.
— Я знаю. Я и сама разговаривала с папой.
— А в чем же дело? Почему ты грустишь?
— Так!..
— Эди, слушай! Я всегда терпеть не могла кислых физиономий. Посмотри-ка в зеркало, на кого ты похожа!..
Эди достала из сумки маленькое в коже зеркальце и взглянула в него. И сейчас же рассмеялась.
— Ну, вот видишь! Теперь расскажи мне, как ты жила в Америке. Ты ведь давно обещала. Рассказывай все, с самого начала.
Эди не знала, с чего начать.
— Мне двадцать три года. Папу ты знаешь. А мама? Она умерла девять лет тому назад, через три года после отъезда папы сюда, на Памир.
— Как же ты жила без матери? В школе или в коммуне?
Эди снова рассмеялась.
— Сколько раз я говорила тебе, что в Америке нет коммун и еще многого, что есть здесь, в Евразии.
— Ну, а как же ты жила, если у вас нет коммун и при школах нельзя все время жить?