Читать «Константин Леонтьев: жизнь и судьба» онлайн - страница 5

Около года он провёл на горе Афон среди греческих и русских монахов, желая получить постриг в этой обители, однако мудрые духовные наставники, старцы, убедили его повременить с монашеством и уехать в Константинополь. Там он вытребовал отставку от дипломатической службы, предоставленную ему с большой неохотой, и написал свою крупнейшую историософскую работу «Византизм и Славянство», в которой «дополнил» концепцию культурно-исторических типов Н. Я. Данилевского своей «гипотезой триединого развития», постулировавшей, что время жизни всякого культурно-государственного организма составляет не более 1000–1200 лет, и каждый из них проходит в своём развитии три ступени: «первичной простоты», «цветущей сложности» и «вторичного смесительного упрощения». Эта «гипотеза» во многих отношениях предвосхитила «морфологию истории» германского философа-эссеиста Освальда Шпенглера. Кстати, и сам великий немец «отводил» на существование каждой мировой культуры практически тот же срок, что и К. Н. Леонтьев — тысячелетие.

Весной 1874 г. Леонтьев покинул Восток и возвратился в Россию. Здесь он собирался печатно проповедовать свои революционно-консервативные взгляды, добиться признания и стать «литературным генералом». Его великолепные повести из восточной жизни печатались в «Русском вестнике» М. Н. Каткова, вышли и отдельным изданием, но образованное общество того времени, готовое даже Пушкина «променять на сапоги», большого внимания к ним, как и в предыдущем десятилетии к роману «В своём краю», не проявило. Статьи Леонтьева, предостерегавшие от повального в 70-е гг. XIX века увлечения панславизмом и безоглядного потворства России югославянам, в особенности — болгарам, боровшимся с Константинопольской патриархией, также не были оценены по достоинству. Только на рубеже 80-х и 90-х, после того как в 1885–1887 гг. «братская» вроде бы Болгария, освобождённая от власти султана лавиной русских штыков и реками русской крови, отвернулась от своих московско-петербургских радетелей и стала союзницей Австрии и Германии, некоторые представители консервативного лагеря вспомнили леонтьевские инвективы в адрес балканских единоверцев и согласились с их автором. Следует напомнить, что, несмотря ни на какие разоблачения, панславизм остался одной из важнейших внешнеполитических доктрин России, и именно панславизм, определявший поведение значительной части русского общества, был одним из важнейших факторов, вовлекших страну в I Мировую войну, приведшую её к катастрофе.

Вернувшись на родину, Леонтьев превратился в скитальца: жил то в Москве, то в имении Кудиново, которое он безуспешно пытался спасти от разорения и продажи с молотка, останавливался в Калуге, в Смоленске и в Петербурге, полгода провёл послушником в Николо-Угрешском монастыре. Наведывался он ив Оптину пустынь, где обрёл духовного наставника — старца Амвросия, последнего из великих старцев этой обители. Но всюду его преследовала нужда, «дворянское оскудение». Несколько месяцев в начале 1880 г. Леонтьев был помощником редактора русского официального листка «Варшавский дневник» князя Голицына. С его появлением газета стала ярче и интереснее, приобрела немало подписчиков, о ней узнали в столицах. Однако нехватка средств гонит Леонтьева из Варшавы. Константин Николаевич возвращается в Москву и с помощью своего друга и единомышленника по церковным вопросам Т. И. Филиппова, занимавшего солидный государственный пост, устраивается цензором в Московский Цензурный комитет.