Читать «Компьютерра PDA N151 (24.12.2011-30.12.2011)» онлайн - страница 11

Радовались учителя, особенно учителя сельские: новое правительство, конечно же, увеличит им жалование раза в два. Или даже больше.

Радовались юристы: примут новые законы, отменят старые, и все сделки, все гражданские и уголовные дела придётся пересматривать заново, что повысит и значение, и благосостояние законников всех уровней.

Радовались писатели и журналисты: вот теперь, когда цензура окончательно уйдёт в небытие, они смогут работать вольно, не оглядываясь на тюрьму, а раскрепощённый народ будет расхватывать написанное прямо из-под пера.

Радовались врачи, хотя спроси их: чему, господа, радуетесь? - вряд ли бы ответили. Разве что за коллегу, Шингарёва Андрея Ивановича, который вдруг стал министром земледелия (sic!).

Обычным времяпрепровождением весны семнадцатого было посещение митингов, более того – активное участие в них. Хорошие ораторы были нарасхват, на хороших ораторов ходили как на трагиков, оперных кумиров или чемпионов по французской борьбе. Но митингов много, на всех первостатейных ораторов не хватало, и выступали ораторы второй статьи, а то и просто доморощенные: гимназисты, студенты, помощники присяжных поверенных.

Страсть к митингам оказалась сродни страсти к водке, сами митинги отчасти заменяли нехватку последней, приводя участников в состояние восторженности: как же, ухватили историю за косу, теперь ей от нас не отвертеться.

Митинги обычно завершались принятием какой-нибудь резолюции: чтобы хлеба вволю, чтобы цены не росли, чтобы экзамены отменили, а были резолюции и совсем причудливые: разрешить гимназистам курить в присутствии преподавателей и жениться. Каким образом резолюции воплотятся в жизнь, не думали. Как-нибудь, то ли через Всемирный Разум, то ли через Всероссийское Учредительное Собрание. На последнее возлагали не надежды – уверенность. Почему-то думали, что Учредительное Собрание разом переменит жизнь и державы в целом, и каждого гражданина в отдельности, так что никто не останется обиженным.

Правда, ликование всеобщим всё-таки не было.

Крестьяне примеривались к помещичьей земле, но радоваться не торопились: сначала нужно землю получить, вспахать, засеять, урожай вырастить, убрать, засыпать в амбар, и только затем радоваться. Рабочие тоже радоваться не спешили: цены на продукты росли много быстрее, чем в царское время, а есть хотелось по-прежнему. И солдаты отчего-то не торопились на фронт радостно выполнять долг перед союзниками: с какой, собственно, стати они должны английской короне и французскому парламенту?

Но крестьяне, рабочие, солдаты – это несознательная масса, и люди передовые тянули эту массу в аудитории, на площади, в театры и цирки, где и слушали, и произносили речи, и принимали решительные резолюции. Щёки розовели, груди вздымалась, сердца бились в унисон. Жизнь казалась одним упоительным мгновением.

Ах, если бы май никогда не кончался, если бы весна революции длилась вечно!