Читать «Коктейль «Две семерки»» онлайн - страница 183
Эдуард Владимирович Тополь
Прямо в центре небольшого выставочного зала, украшенного замечательными картинами, стояли, окруженные небольшой группой московских знаменитостей, – кто бы вы думали? Генри Киссинджер и Михаил Горбачев!
Тут нужно сказать, что до этого дня я старательно избегал встречи с Михаилом Сергеевичем. Все-таки, как ни крути, а еще в 1987 году в романе «Завтра в России» я предсказал ГКЧП, арест Горбачева на даче и его свержение. А затем в романе «Кремлевская жена» – покушение на него. Поэтому встречаться с Горбачевым я побаивался и не подходил к нему, даже если видел его в коридорах Останкинского телецентра. Но тут деваться было некуда, я сказал себе «была – не была» и шагнул к Горбачеву:
– Михаил Сергеевич, я Эдуард Тополь, хочу подарить вам свой новый роман о «Норд-Осте».
В ответ могло прозвучать все, что угодно, вплоть до оскорблений. Но вдруг…
Вдруг он обнял меня за плечи и, отводя в сторонку, сказал по партийной манере сразу на «ты»:
– Книжку я у тебя, конечно, возьму, но лучше чем обо мне, ты ничего не написал и не напишешь!
– Спасибо…
– Подожди. Я хочу, чтобы ты написал сценарий о моей любви с Раисой. Приезжай завтра в мой Фонд, я дам тебе все материалы.
– Михаил Сергеевич, а вы можете представить меня Генри Киссинджеру?
– Конечно. Он мой гость, я вожу его по Москве. Идем…
Мы подошли к Киссинджеру, Горбачев начал по-русски:
– Генри, это наш известный писатель…
Переводчица, которая стояла рядом с Киссинджером, открыла рот, чтобы перевести, но я опередил ее:
– Mister Kissinger, my name is Edward Topol. Do you remember the novel «Red Square»? [Мистер Киссинджер, меня зовут Эдуард Тополь. Вы помните роман «Красная площадь»?]
И случилось невероятное. Точно так, как Александр Солженицын на своем восьмидесятилетии вспомнил, как в 1981-м, проживая в Вермонте, он не разрешил мне забросить в СССР несколько сотен кассет с радиопостановкой «Ракового корпуса», так и Генри Киссинджер вдруг окунул свой взгляд куда-то внутрь себя, в глубины своей памяти, нашел там файл по имени «Красная площадь», а затем выплыл и вновь посмотрел на меня.
– I’m sorry, sir. Извините, сэр, – сказал он своим хриплым голосом. – В то время я не мог поступить иначе.
И тут же отошел от меня в другой конец зала.
…Что ж, говорю я себе в часы депрессии, если перед тобой извинились Солженицын и Киссинджер, то, возможно, ты чего-то и стоишь.
«Самовар», как зеркало русской эмиграции
Иосиф Бродский
Каждая жизнь – это роман, а если человека при рождении назвали Романом, то ему и на роду написано сложить свою жизнь как роман. Поэтому Роману Полански посвящен «Роман» Романа Полански, о Романе Кармене написал книгу его сын и еще одну – его друзья, а у нас речь пойдет о Романе по фамилии Каплан.
Зная примерно значение слова «роман», я заглянул в Википедию насчет «Каплана». Там сказано: «
