Читать «Код Адольфа Гитлера. Апрель» онлайн - страница 8

Помыслив, было, ответ, гестаповец тихо ухмыльнулся, но мстительно произнёс:

– Вот это тебе, дружок Моисея, растолкует мой подчинённый!

Как ошпаренный выскочив из-за стола, тюремщик громким голосом окликнул:

– Зигфрид!

В тускло освещённую комнату быстро ворвался рослый эсэсовец. В мускулистых руках он сжимал шмайссер, а на лице парня проступила звериная жестокость.

– Подвергни арестованного обычным процедурам! На вот, возьми папку, ознакомься с находящейся в ней анкетой и живо выполняй!

– Слушаюсь, гауптштурмфюрер! – исполнительно щёлкнув каблуками и одновременно положив анкету в папку, бравый эсэсман стал дулом автомата подталкивать запуганного Брука. Под строгим взглядом чиновника они покинули помещение и окунулись в атмосферу доносившихся из ряда камер криков истязуемых гестаповцами арестантов. Брук, живо представив себе эту невыносимую картину, вздрогнул. До его слуха донёсся лязг запоров в ближайшей камере. Оттуда под руки вывели заключённого. На его лице мучители не оставили живого места – всё оно было в синяках, кровоподтёках и ссадинах. Куда твердолобые конвоиры повели обитателя камеры, – в концлагерь или на гильотину, – до сознания насмерть перепуганного Брука так и не дошло.

– Боишься?! – усмехнувшийся эсэсовец, не отводя автомата со спины бредущего арестанта, проявил любопытство садиста. – В подвалах гестапо, если мы захотим, можно умереть быстро и безболезненно. Хоть ты и еврей, но за свою жизнь отдашь всё, лишь бы продлить её на пару часов. Вот и этот не исключение, кого сейчас перед твоим носом вывели. Немец. Ты понял? Не захотел на фронт, проявил трусость, прямо из отправлявшегося на Восточный фронт вагона сбежал к мамке под юбку – редчайший пример предательства рейха. Так пусть лучше теперь на его шее выплачется гильотина, чем по ней грубо саданёт сапог русского ивана.

Брук стиснул зубы, но при этом побоялся найти ответ на реплику Зигфрида, что его и выручило. Этот громила эсэсовец, что сопровождал Брука, очень не любил, когда на специально поставленный им вопрос отвечали. Если это, не дай бог, происходило, то он сразу же со всей силой бил прикладом по зубам намеченной жертвы. Вот они миновали коридор, другой, прошли в соседнее крыло. Из-за толстых серых стен солнечный свет едва пробивал себе дорогу и многим заключённым он напоминал свободу, что было вдвойне тяжело им перенести, но конвоир на то он и есть конвоир, что по инструкции он должен доставлять несчастных к месту заключения. И памятуя об этом, Зигфрид выполнил свой долг перед рейхом. Дулом шмайссера подгоняя в спину Брука, эсэсовец грубо рукой втолкнул того в комнату, сильно напоминавшую душевую.

«Неужели газовая камера?» – Брук ужаснулся своим мыслям, но, на своё счастье, ошибся.

– Раздевайся! – грубо скомандовав, эсэсовец для пущей важности угрозы наставил на еврея автомат. От окрика Зигфрида Брук спасовал и стал себя обнажать. Поскользнулся и неуклюже упал на пол, прямо под сапоги эсэсовцу.

– Возьми свою новую одежду в углу! – аккуратно подняв еврея с пола и поддерживая под мышки, конвоир освободил запястья Брука от наручников. По всему телу разлилось облегчение, но прохлаждаться Бруку запрещалось. Тюрьма – не место для отдыха. Брук, подчиняясь власти этого грустного обстоятельства, усталой походкой подошёл к одежде и безропотно облачился в арестантскую робу. Наблюдавший всё это эсэсовец сохранял на лице непринуждённую ухмылку.