Читать «Когда возвращается радуга. Книга 3» онлайн - страница 118

Чья-то рука грубо схватила Ирис за плечо и рывком втащила в карету. Дверь с силой захлопнулась.

Но Ирис показалось, что один из напавших на Фриду успел рухнуть…

В полной тьме она не видела, кто вдруг притиснул её к себе и зашарил по груди, шумно дыша… Но в негодовании ткнула наугад пальцем с остро заточенным ногтем, и, видимо, удачно — послышался сдавленный вскрик. Но нападавший был сильнее: перехватил её руку и болезненно заломил назад. А потом сомкнул на шее что-то холодное, звякнувшее…

И накрыло беспамятство.

***

Вот кому было хорошо в монастыре святой Гертруды, среди множества женщин — так это ему, единственному мужчине, имеющему право ходить здесь где угодно, беспрепятственно и когда вздумается. Для него гостеприимно распахивались двери, предлагались вкуснейшие кусочки, сыпались, как из рога изобилия, ласки и нежные прозвища, оставлялись блюдца с тёплым молоком и кусочками пшеничной булки… Если бы не каждодневные лазанья по окрестным деревьям и стенам — он раздобрел бы, как бочка. Среди этих молодых и не очень, но таких славных девушек, Кизил чувствовал себя вольготно, как много лет назад, когда ещё котёнком очутился в первом хозяйкином доме, где тоже все над ним ворковали, умилялись, норовили угостить и погладить.

Но в том доме был свой Главный Кот. Который, впрочем, только раз глянул на него — одним жёлтым глазом, другим — словно не совсем живым — голубым, кивнул одобрительно — живи, мол, мелочь, дозволяю… Другие, в услужении у женщин, не были ни котами, ни мужчинами, и Кизил относился к ним без уважения, нет-нет, да и делая пакости в их туфлях с загнутыми носками… А нечего оставлять на ходу! Он уже тогда любил порядок.

В новом доме новый Главный Кот оказался другой — старый, умный, добрый… и преисполненный мудрости. Кизил успел привязаться к нему, а иногда даже благоговел, наблюдая издалека, как тот диктует хозяйке что-то, а прямо перед ним, словно сотканные из воздуха, мелькают образы людей, силуэты животных и птиц, города, большие штуки, в которых плавают и ездят люди — корабли и кареты… Только потом молодой кот понял, что он — один из немногих, кому даровано видеть человеческие мысли, но не у всех, а лишь у тех, кто так или иначе связан с его хозяйкой: или сильно любит, или сильно ненавидит. Эмоции — так назвал эти чувства Маркиз. После Аслан-бея он стал его вторым Учителем.

Эфенди, как называла его хозяйка, любил читать, поглаживая его прекрасную рыжую шубку, а Кизил — тот обожал ощущать на спине руку Главного Кота, от которой исходило столько тепла… и какой-то неведомой силы. Магии, как пояснил потом Маркиз. Должно быть, она-то постепенно и разбудила спящие до того ростки Дара, и рыжий кот, баловень судьбы, не скатился до уровня пухнущего от сытости и лени домашнего любимца, а начал потихоньку превращаться в того, кем самой судьбой назначено: в Фамильяра.

Правда, не в хозяйского, как поначалу по недостатку ума надеялся — ведь казалось лестным ему, мужчине, служить именно мужчине — а хозяйкиного. Как он ни любил рыжую — но девчонка это девчонка, и как-то несолидно её опекать… Однако Аслан-бей, уловив однажды недовольство молодого кота, терпеливо разъяснил, что беречь и охранять женщину куда труднее, а значит, и почётнее. Мужчина чаще всего способен справиться с трудностями сам. А вот девушкам — тем без посторонней помощи тяжело в жизни. Оттого он и рассчитывает на Кизила, и доверяет ему самое дорогое — свою маленькую любимицу джаным.