Читать «Княжество Тверское (1247–1485 гг.)» онлайн - страница 85

Из цитированного сообщения не ясно, что же в конце концов заставило Всеволода уступить нажиму со стороны епископа. Не годится здесь в качестве объяснения «классовая борьба», на которую ссылается Л. В. Черепнин: в качестве первого аргумента советского историка фигурирует теологическая контроверза архиепископа Новгородского с епископом Тверским, которая, согласно убедительному заключению Э. Хеша, представляла собой ученый спор, не имеющий отношения ни к народным возмущениям, ни к промосковским симпатиям. Вторым аргументом Л. В. Черепнина является летописное известие, относящееся в действительности не к Твери, а к Нижнему Новгороду, да еще и толкуемое Л. В. Черепниным весьма поверхностно.

Дж. Феннелл, ведущий речь о «заговоре» епископа Феодора, также не объясняет, почему Всеволод изъявил готовность оставить тверское княжение. Может быть, под влиянием «настроения» и начавшегося оттока части населения он должен был в конце концов понять, что надолго удержать свое положение ему не удастся. Добровольное отречение было в этом случае признаком политической мудрости. Договор, заключенный Всеволодом с Василием, с очевидностью подкреплял собою особое соглашение, достигнутое обоими князьями. Может быть, Василий отказался от вмешательства в холмские дела, противоречащего интересам Всеволода. Кроме того, по праву старшинства Всеволод был ближайшим преемником Василия на тверском княжении; иными словами: Всеволод получал определенную гарантию своего собственного будущего, если сейчас, в 1349/1350 г., наследование княжения Василием укрепляло право старшинства.

Вскоре, впрочем, возник вопрос: готов ли был Василий распространить на своих преемников право, по которому ему самому досталось тверское княжение.

5. Василий Михайлович и его племянники. Продожение внутренних конфликтов и вмешательство Москвы, Литвы и Орды (13349/50–1368 гг.)

Отказ Василия от «согласия» с Всеволодом Холмским и продолжение конфликта в Тверском княжестве (1349/1350–1361 гг.)

Летописец рисует картину примирения Василия и Всеволода; после вокняжения в Твери Василия Михайловича картина эта. однако, была омрачена. Сын Гедимина Ольгерд, ставший после смерти своего отца (1345 г.) великим князем литовским, в 1349/1350 г. или же в 1350/1351 г. отправил в Москву послов и попросил у великого князя Симеона Ивановича руки его свояченицы Ульяны, еще одной сестры Всеволода Холмского. После совета С митрополитом Феогностом Симеон дал согласие на заключение этого брака.

Возникновение этой династической связи, первой со времени женитьбы Дмитрия Михайловича на дочери Гедимина Марии Гедиминовне (зима 1320/1321 г.), стоит у истоков все более тесных отношений между Александровичами и Ольгердом. Но увязывал ли Всеволод Александрович в действительности замужество своей сестры Ульяны со стремлением обеспечить себе поддержку Ольгерда, как полагает А. В. Экземплярский? В известиях о замужестве Ульяны Всеволод вообще не упоминается. Просьба Ольгерда была направлена московскому великому князю, а согласия Василия Михайловича как главы тверской княжеской семьи явно никто и не спрашивал. Представляется, что Ольгерд понимал в это время власть московского правителя над Суздальской Русью как верховную. Равным образом обращение к Симеону Ивановичу, а не к Василию или Всеволоду Александровичу было со стороны Ольгерда обусловлено и тем, что Ульяна была сестрой супруги великого князя. Московский великий князь проводил в это время «гибкую политику на Западе». Эта новая политическая линия явно имела отношение и к Литве. Отношения между Литвой и Москвой в середине XIV в. были мирными, как никогда прежде. Это имело немалое значение для ситуации в Твери: у Александровичей были теперь династические связи и с Москвой, и с Литвой, причем оба эти могущественные соседа Твери находились в добрых отношениях друг с другом. В результате брака Ольгерда с Ульяной Василий Михайлович, который из-за контактов Всеволода с Москвой испытывал немалое искушение продолжить политику своего старшего брата Константина, сохраняя политическую дистанцию по отношению к Москве (что при отсутствии надежных союзных партнеров на Руси, было бы союзом с Литвой), оказался в политической изоляции. Представляется, что согласившись на заключение этого брака, московский великий князь сделал мастерский ход, достигая три цели одновременно: во-первых, дополнительно ослаблялась напряженность в московских отношениях с Литвой, во-вторых, Александровичи укреплялись в своих дружественных отношениях к Москве, и, в-третьих, тверскому князю Василию Михайловичу за отсутствием иных возможностей теперь не оставалось ничего другого, как в свою очередь искать сближения с Москвой. Василий не смог продолжать политику своего брата Константина.