Читать «Книга тысячи и одной ночи. Том 3.» онлайн - страница 171
Народное творчество
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала двести пятьдесят первая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что мать Ала-ад-дина сказала женщинам: „Его отец побоялся для него дурного глаза пятьдесят первая и велел воспитывать его в подвале ночь под землёй. Может быть, евнух оставил подвал открытым, и он вышел оттуда, — мы не хотели, чтобы он выходил из подвала, пока у него не вырастет борода“.
И женщины поздравили мать Ала-ад-дина, а мальчик ушёл от женщин во двор при доме, а потом поднялся в беседку и сел там.
И когда он сидел, вдруг пришли рабы с мулом его отца, и Ала-ад-дин спросил их: «Где был этот мул?» И рабы сказали: «Мы доставили на нем товары в лавку твоего отца (а он ехал верхом) и привели его». — «Каково ремесло моего отца?» — спросил Ала-ад-дин. «Твой отец — старшина купцов в земле египетской и султан оседлых арабов», — сказали ему.
И Ала-ад-дин вошёл к своей матери и спросил её: «О матушка, каково ремесло моего отца?» — «О дитя моё, — отвечала ему мать, — твой отец — купец, и он старшина купцов в земле египетской и султан оседлых арабов, и его невольники советуются с ним, когда продают, только о тех товарах, которые стоят самое меньшее тысячу динаров, а товары, которые стоят девятьсот динаров или меньше, — о них они с ним не советуются и продают их сами. И не приходит из чужих земель товаров, мало или много, которые не попадали бы в руки твоему отцу, и он распоряжается ими, как хочет; и не увязывают товаров, уходящих в чужие земли, которые не прошли бы через руки твоего отца. И Аллах великий дал твоему отцу, о дитя моё, большие деньги, которых не счесть». — «О матушка, — сказал Ала-ад-дин, — хвала Аллаху, что я сын султана оседлых арабов и что мой отец — старшина купцов! Но почему, о матушка, вы сажаете меня в подвал и оставляете там запертым?» — «О дитя моё, мы посадили тебя в подвал только из боязни людских глаз; ведь сглаз — это истина, и большинство жителей могил умерли от дурного глаза», — ответила ему мать.
И Ала-ад-дин сказал: «О матушка, а куда бежать от судьбы? Осторожность не помешает предопределённому, и от того, что написано, нет убежища. Тот, кто взял моего деда, не оставит и меня и моего отца: если он живёт сегодня, то не будет жить завтра; и когда мой отец умрёт и я приду и скажу: „Я — Ала-ад-дин, сын купца Шамс-аддина“, — мне не поверит никто среди людей, и старики скажут: „Мы в жизни не видели у Шамс-ад-дина ни сына, ни дочери“. И придут из казны и возьмут деньги отца. Да помилует Аллах того, кто сказал: „Умрёт муж, и уйдут его деньги, и презреннейший из людей возьмёт его женщин“. А ты, о матушка, поговори с отцом, чтобы он взял меня с собой на рынок и открыл мне лавку: я буду сидеть там с товаром, и он научит меня продавать и покупать, брать и отдавать». И мать Ала-ад-дина сказала: «О дитя моё, когда твой отец приедет, я расскажу ему об этом».
