Читать «Книга апокрифов» онлайн - страница 42

― Истина  ― приказ не командира, но разума,  ― отвечал Иосиф Аримафейский.  ― Вот ты видишь: эта колонна белая; если я стану твердить тебе, что она черная, это будет противно твоему разуму, и ты не позволишь мне так говорить.

― Почему же?  ― возразил Пилат.  ― Я сказал бы себе, что ты, видно, очень несчастный и мрачный человек, раз видишь белое черным; попытался бы развлечь тебя; право, я испытал бы тогда к тебе больший интерес, чем прежде. И если б ты просто ошибся  ― я сказал бы себе, что в ошибке столько же твоей души, сколько в твоей истине.

― Нет моей истины,  ― сказал Иосиф Аримафейский.  ― Есть лишь единая истина для всех.

― Которая же?

― Та, в которую я верю.

― То-то и оно,  ― медленно проговорил Пилат.  ― Значит, она  ― только твоя.  Вы как малые дети, которые думают, что мир кончается за их кругозором, а дальше уже ничего нет. А мир велик, Иосиф, в нем есть место для многого. Думаю, и в нашей действительности есть место для многих истин. Смотри: я чужестранец в этом краю, и далеко за горизонтом мой дом; и все же я не могу сказать: эта страна неправильная. Так же чуждо мне и учение вашего Иисуса; утверждать ли мне по этой причине, что оно ложно? Я думаю так, Иосиф: все страны  ― правильны, только мир должен быть безмерно просторным, чтобы все они вместились в него, рядом друг с другом, один за другой. Вот если б кто-нибудь захотел поместить Аравию на то же место, где лежит Понт, то это было бы неправильно. Точно также и с истинами. Мир должен быть безгранично велик, просторен и волен, чтоб вместились в него все подлинные истины. И я думаю, Иосиф, такой он и есть. Взойди на очень высокую гору  ― с вершины ее увидишь, как сливаются предметы, как бы уравниваясь в единую плоскость. Так и истины сливаются, если смотреть на них с некоей высоты. Однако человек не живет и не может жить на вершинах; ему довольно видеть вблизи дом свой или поле, полные истин и осязаемых предметов; вот подлинное место человеку и делам его. Но временами он может поднять взор на горные хребты или к небу и сказать себе, что если глядеть с высоты, то истины и предметы, правда, остаются, ничто не отнято из них, но они сливаются с чем-то гораздо более свободным, что уже  ― не его достояние. Возлюбить этот широкий образ и при этом возделывать свою маленькую ниву  ― это, Иосиф, почти как богослужение. И я думаю  ― Отец небесный того человека, о котором мы говорим, действительно существует где-то, но отлично уживается с Аполлоном и другими богами. Частично они проникают друг в друга, частично соседствуют. Взгляни  ― в небе невероятно много места. Я рад, что есть там и Отец небесный.

― Ты не горяч и не холоден,  ― молвил, вставая, Иосиф из Аримафеи.  ― Ты только тепел.