Читать «Книга апокрифов» онлайн - страница 4

― А за что, отец, вы присудили этого Прометея к смерти?   ― спросил Гипометея за ужином его сын Эпиметей.

― Не твоего ума дело,  ― проворчал Гипометей, обгладывая баранью ножку.  ― Эта жареная ножка куда вкуснее сырой. Так вот, значит, на что годится огонь! Мы же считались с общественными интересами, понимаешь? Куда бы это привело, если бы всякий проходимец осмелился безнаказанно открывать что-нибудь новое и великое! Не так ли? Но этому мясу все же чего-то не хватает... Ага, понял!  ― воскликнул он радостно.  ― Жареную ножку нужно бы посолить и натереть чесноком! Вот в чем дело! Это тоже  открытие, мой мальчик! Прометей бы до этого не додумался.

1932                                                                                        

О падении нравов

Тихо было у входа в пещеру. Мужчины, размахивая копьями, с самого утра отправились к Бланску или к Рейце (1), где выследили стадо оленей; женщины тем временем собирали в лесу бруснику, и оттуда доносились их пронзительные голоса и перебранка; дети, вероятнее всего, плескались под горкой в речушке  ― да кто уследит за этими пострелятами, за этой мелюзгой беспризорной! А первобытный старик Янечек дремал себе в тиши на мягком октябрьском солнышке; вернее сказать  ― храпел, и в носу у него посвистывало, но он прикидывался, будто вовсе не спит, а охраняет пещеру своего племени и властвует над ней, как оно и полагается престарелому вождю.

Жена его, старуха Янечкова, разложила свежую медвежью шкуру и принялась скоблить ее заостренным камнем. «Делать это надо основательно, пядь за пядью, не так, как молодая сноха,  ― подумалось вдруг старой Янечковой.  ― Эта вертихвостка только поскоблит спустя рукава, да и бежит нянчиться с ребятишками. В такой шкуре, ― думает старуха, ― и прочности-то никакой ― и-и, милые, мигом порвется да сопреет! Да только я ни во что вмешиваться не стану, коли уж сын ничего ей не говорит,  ― тянутся  старушечьи мысли.  ― Эх, не умеет сноха вещи беречь! Батюшки, а шкура-то прорвана!  Да еще на спине! Ох, люди добрые, ― обомлела старая дама, ― и какой же это нескладеха ткнул медведя в спину? Теперь вся шкура попорчена! Нет, мой ни в жизнь не сделал бы так,  ― с горечью думает старуха.  ― Мой всегда норовил попасть прямо в горло...»

― Э-кхе, гм,  ― закряхтел в это время старик Янечек, протирая глаза.  ― Наши-то не вернулись?

― Где там,  ― проворчала супруга.  ― Ишь чего захотел.

― Ох-ох-ох,  ― вздохнул старик, сонно моргая.  ― Куда им. Да ну их. А бабы где?

― Караулю я их, что ли?  ― сердито отозвалась Янечкова.  ― Ясно, шляются где-то.

― А-а-а-а,  ― зевнул дед Янечек.  ― Шляются. Нет, чтобы... нет, чтобы скажем, того... Да  уж! Вот какие дела...

Снова стало тихо, только Янечкова проворно, со злобным усердием, скоблила сырую шкуру.

― А я говорю,  ― начал Янечек, задумчиво почесывая спину,  ― вот увидишь, опять наши ничего не притащат. Еще бы – куда им с этими новыми костяными копьями, от них и проку никакого... Внушаю, внушаю сыну: пойми, говорю, нет такой прочной и твердой кости, чтобы делать из нее наконечники для копья! Вот и ты, хоть баба, а должна признать: ни в кости, ни в рогах нет... такой пробивной силы, что ли? Ударишь по кости-то  ― да разве костью кость перешибешь? Ясно как день! Вот каменный наконечник, это, брат... Оно конечно, с камнем-то возни побольше, зато инструмент какой! Да разве сыну втолкуешь?