Читать «Клуб удивительных промыслов» онлайн - страница 17

КРАХ ОДНОЙ СВЕТСКОЙ КАРЬЕРЫ

Однажды мы с Бэзилом Грантом беседовали в самом лучшем месте, какие только есть для бесед, - на империале довольно чистого омнибуса. Хорошо беседовать на вершине холма, но лететь на перелетном холме можно лишь в сказке.

Мимо пролетали пространства Северного Лондона, и самое движение помогало ощутить, как они бескрайни и убоги. То была низменная бесконечность, жалкая вечность. Мы поняли, чем так ужасны наши бедные кварталы, хотя авторы нашумевших книг не сумели ни заметить этого, ни живописать. Для них все дело в узких улицах, обшарпанных домах, убийцах, безумцах, притонах порока. От узкой улицы, от такого притона не ждешь цивилизации и порядка.

Истинный же ужас в том, что цивилизация здесь есть, есть и порядок, но она являет лишь свою неприглядность, он - однообразие. Проходя подозрительным кварталом, никто не скажет: "Что-то я не вижу статуй. Где соборы?" Здесь соборы были, но оказывалось, что это - сумасшедшие дома.

Были и статуи; они представляли нам строителей железной дороги и богатых филантропов - народ сомнительный и объединенный презрением к людям. Были храмы, но посещали их странные, темные секты - агапемониты, ирвингиты. А главное, здесь были площади, широкие улицы, трамвайные рельсы - словом, все признаки цивилизации, но, хотя никто не мог бы угадать, что увидит за углом, всякий угадал бы, что он не увидит ничего первоклассного, прекрасного, великого. Негодуя и отвращаясь, мы потянулись душой к тем улочкам и закоулкам, к тем грязным тупичкам и трущобам у Темзы, рядом с Сити, где, обогнув любой угол, ты увидишь крест над великим собором Рена, и он поразит тебя, словно молния.

- Только не забывайте, - сказал мне Грант, как всегда отрешенно и весомо, - что самое убожество этих мест говорит о победе человека. Да, вы правы, люди живут тут хуже, чем при варварстве. Они живут в низкопробной цивилизации. Но я уверен, что большей частью они порядочны, добродетельны, а добродетель - дерзновенней и опасней, чем кругосветное плавание. Кроме...

- Да, да? - поторопил я его.

Он не ответил.

- Ну, говорите же, - сказал я снова, но большие голубые глаза смотрели не на меня.

- В чем дело? - настаивал я, поглядев, как и он, на улицу.

- Странно, - сказал наконец Грант, - да, очень странно, что меня вот так осекли, когда я ударился в оптимизм.

Я предположил, что здесь хорошие люди, а вон идет самый плохой человек в Лондоне.

- Где? - спросил я. - Где он?

- Я не ошибся, - продолжал Бэзил тем странным сонным тоном, который так бесил собеседников, - я был прав, люди здесь добродетельны. Они герои, что там - святые! Стащат ложку-другую, побьют кочергой жену, но все равно они ангелы в белых одеждах, с крыльями и сиянием.

Во всяком случае, по сравнению с ним.

- С кем? - воскликнул я и тут увидел того, на кого глядели бычьи глаза Гранта.

Стройный человек шел сквозь толпу, ничто в нем не выделялось, но многое озадачивало, если его разглядеть. Он носил цилиндр какой-то странный, чуть изогнутый, как те цилиндры, которые декадент 80-х годов старался обратить в подобие этрусской вазы. Волосы с сильной проседью он, видимо, чуть-чуть подвил, ощущая и ценя красоту серебряного и серого. Лицо у него было узкое, скорее, восточное; усы - небольшие, без проседи.