Читать «Клавдия Партичелла, любовница кардинала» онлайн - страница 7

Игуменья провела кардинала по длинному коридору. Из закрытых келий несся молитвенный шепот. В конце коридора находилась келья, занятая Филибертой. Нерешительной поступью вошел в нее Эммануил. Сбросив на пол в углу свой плащ, он подошел к кровати, на которой лежала умиравшая девушка.

Опускалась ночь. Сквозь узкие монастырские окна слышались песни возвращавшихся с поля жнецов. В келье было тихо. У кровати стояли два деревянных стула и крошечный столик, на котором горела масляная лампа.

Косые тени колебались на стенах. Хриплое дыхание больной нарушило тишину. Смертельной бледностью покрыты были ее недавно румяные, свежие щеки, и только глаза, глубоко запавшие в орбиты, сверкали прежним страстным пламенем на исхудавшем лице.

Глаза смотрели в одну точку. Волосы разметались по подушке. Простыня сбилась, обнажив костлявые локти. Эммануил молчал, не смея заговорить. Зрелище умиравшей Филиберты обратило его в камень. Он знал, что он один повинен в ее недуге и кончине. Он заточил ее, уступив угрозам и мольбам Клавдии. Он держал ее в заточении, не внимая народному ропоту и мольбам возлюбленного. Он лишил племянницу солнца и свободы, разбил ее сердце, требуя, чтобы она соединила свою судьбу с человеком, которого она не любила и не могла полюбить.

Теперь он пожинал плоды своего упорства. Перед ним лежала невинная жертва. Совесть его терзалась угрызениями. Он уж не мог утешать себя напрасной надеждой. Слишком поздно! Вся его вера, его богатство, все его могущество были бессильны оживить умирающую и предотвратить катастрофу. Страшно подумать! Родной дядя — виновник смерти Филиберты! Если бы могло еще случиться чудо, он немедленно велел бы открыть настежь двери монастыря, вернуть ей свободу, отдать ее человеку, которого она любит… Но слишком поздно! Эммануил не отрывал, взгляда от глаз Филиберты. Он хотел проникнуть ей в существо, прочесть, что делалось в душе девушки, покидавшей мир. Что говорили ее глаза? Прощали или проклинали? Эммануил склонился над изголовьем и глухо произнес:

— Филиберта!..

Умиравшая молчала.

— Позови ее, — приказал Эммануил монахине, молившейся возле постели у ног девушки.

Монахиня тихо окликнула:

— Филиберта!.. Филиберга!

Напрасно. Филиберта молчала, хрипло ловя воздух пересохшими губами.

— Слушай, Филиберта! — воскликнул Эммануил с мольбой в голосе. — Слушай меня. Это я, твой дядя. Я пришел взять тебя отсюда, увезти домой…

Судорога сотрясла тело умиравшей девушки. Услышала ли она призыв дяди?

Но тело ее снова застыло неподвижно. Дыхание стало медленнее и тише. Эммануил опустился на колени, взял руку Филиберты, покрыл ее поцелуями, продолжая звать ее по имени. Отчаяние пятидесятилетнего князя, взывавшего к полумертвой жертве, могло тронуть каменную гору. Надломленным голосом он повторял:

— Филиберта, прости меня!.. Прости все зло, которое я тебе причинил… Прости своего старого дядю!

Словно подстегнутый кнутом, Эммануил вдруг вскочил, выбежал из кельи, сбежал по ступеням и вошел в монастырскую церковь. Шаги его отдавались под сводами протяжным, жутким эхом; в церкви было темно. У алтаря слабым пламенем горела высоко подвешенная лампада. Эммануил опустился на колени. Его лоб коснулся холодных каменных плит. Внизу под плитами находился склеп.