Читать «Китайские дети - маленькие солдатики» онлайн - страница 31

Как мне этого достичь? Я воображала, как воодушевленные учительницы принимают мои дары с восторгом и широченными улыбками, но как этого добиться, я не очень понимала. Одна китайская подруга сказала, что надо все делать тактично, и я подумывала пролезть в классную комнату, когда буду забирать Рэйни, и оставить коробки у них в шкафу, но тогда что писать в сопроводительной записке? Другая подруга предложила подсунуть каждой учительнице в отдельности записку с адресом. «Они поймут, что надо приехать по адресу, и там им вручат коробку». Такие в Китае обычаи, сказала она. Но было в этом что-то слишком мафиозное, слишком от Триады, на мой вкус.

Наконец я решила изобразить курьера. Разложила все сумочки по коробкам с логотипом «Кауча» и сложила их в пластиковый пакет. Прибыв к двери классной комнаты, я обратилась к учительнице Цай в прямой видимости от шанхайца, собиравшего вещи своей внучки. Но когда я приблизилась к учительнице Цай, пакет прорвался, и украшенные логотипом коробочки вывалились всем на обозрение.

– У нас для вас подарки из Америки, – сказала я неуверенно, склонив голову и приближаясь к Цай с коробкой, подобранной с пола. Мне подумалось, что склоненная голова – «почтительное невербальное поведение», подчеркивающее положение Цай.

Отклик учительницы оказался пылким и непосредственным.

– Бу юн, бу юн – не стоит, не стоит! – воскликнула она, вскинув руки и сдавая от меня назад. Она глянула на дедушку-шанхайца, стремительно убиравшегося прочь со сцены событий. Затем учительница Цай удалилась на безопасное расстояние, развернулась и дала деру быстрым шагом, оставив меня на пороге в класс. – Бу юн, бу юн, – повторяла она через плечо.

Я получила и словесное, и невербальное отвержение подарка и стояла теперь, как идиотка. Перебрав в уме все, что знала о китайских традициях дарения, я вспомнила такую разновидность отклика: асимметричная расстановка сил в отношениях требовала неоднократной процедуры предложения и отвержения.

Иначе говоря, получателю первые несколько раз полагается отклонить подарок, а дарителю – настаивать. Я наблюдала, как этот обычай отрабатывается на встречах моих родителей с одним их другом-китайцем. Даже если обстоятельства впрямую намекали, что платить предстоит моему отцу, его гость в первый, второй и третий раз отказывался, и все три раза мой папа настаивал. Все это обычно сопровождалось устной – если не физической – перепалкой над принесенным ресторанным чеком.

– Не стоит! – говорил гость, вскидывая руку.

– Ты в прошлый раз платил! – возражал отец.

– Ну правда, мне в радость посидеть с вами, твое присутствие – вот мне подарок, – продолжал настаивать гость.

– Ты обязан дать мне заплатить, – не сдавался отец.

Официант-китаец стоял рядом и ждал, когда этот цирк завершится. Однажды я наблюдала, как гость трижды обежал ресторанный столик в погоне за моим отцом – чтобы отнять у него чек.

Терпения к подобным мелодрамам у меня не было никакого, а от реакции учительницы Цай я остолбенела. Не желала я участвовать ни в каких «процедурах предложения и отвержения» и крутила педали по дороге домой, чувствуя, что сердце у меня в пятках; чертовы сумочки «Кауч» болтались в корзине моего велосипеда. В жизни китайской семьи – хоть мигрантки-аи, работающей в большом городе и отправляющей деньги домой, хоть городского папаши, высиживающего в школьных коридорах, пока не закончатся занятия по арифметике, хоть мамочки из «Сун Цин Лин», лихорадочно строчащей в WeChat, – существовали отчетливые правила приличий, и я пыталась играть свою роль правильной китайской мамаши.