Читать «Китайские дети - маленькие солдатики» онлайн - страница 180

Но дети все равно бурлили вокруг меня, словно вода вокруг валуна, и меня отнесло в сторону; тут я почувствовала, что меня дергают за локоть: это из толпы выбрался Рэйни.

– Мам. Мам! МАМ! Ты не волнуйся, ладно? – сказал он по-английски, а затем вновь погрузился в пучину. В тот миг я осознала, что Рэйни стал китайцем так, как мне не стать никогда, – мне уж точно не было так ловко и уютно в громадной, прущей толпе, как ему. Я осторожно удалилась на безопасное расстояние, а далее последовал в чистом виде Китай: кавардак постепенно обрел собственное подобие порядка. Словно по волшебству, за четверть часа молотьбы ни один ребенок не получил в физиономию, и наконец у Эльзы отвалилась рука: пиньята рухнула на пол.

Я приготовилась к привычному столпотворению детей, охотящихся на конфеты, но дети, скучая, разбрелись: Эльза оказалась пустой картонной коробкой, валявшейся теперь на полу. Мама именинницы в своих стараниях упустила главное в этом упражнении: она не знала, что пиньяту нужно битком набить сладостями и лакомствами!

Хотелось похихикать, а следом научить и просветить маму девочки, но тут рядом со мной вновь материализовался Рэйни и притянул к себе мое ухо. Мой сын уже далеко превзошел свою мать в способности беззаботно скакать из культуры в культуру, и он, пятилетка, учуял, что мне не помешает наставление – или даже прямое вмешательство.

– Тс-с… я знаю, мам, я знаю. Но ты не говори ничего, ладно? – прошептал он, избавляя меня от неловкого разговора. Рэйни стал мастером сохранения лица и призывал меня оставить мамашу именинницы в блаженном неведении.

Иногда и лучшие намерения не мешает несколько довести до ума – или точнее перевести с языка одной культуры на язык другой (в подходящий момент).

Мое исследование продолжилось, и мне довелось наблюдать, как принимают и толкуют внешние обычаи и в китайском образовании (и тут в переводе теряется очень многое).

Несколько лет назад одна из лучших государственных школ Пекина решила, что в составе ее учеников должны быть «иностранные глаза». В политике этой школы я распознала черты прототипа американской: рейтинги больше не обнародуем; учебники должны оставаться в школе; размеры классов свести к двадцати пяти ученикам максимум; заводим клуб умственного здоровья – как паровой клапан от давления учебы. Ученики сами выбирают себе некоторые предметы, в том числе плавание, скалолазание и фрисби. Плюс реформа цзоубань, что буквально означает «пеший класс», то есть ученики переходили из кабинета в кабинет к каждому следующему уроку.

Мне стало любопытно заглянуть за кулисы, и я позвонила в школу – представиться, а затем полетела в Пекин.