Читать «Китайские дети - маленькие солдатики» онлайн - страница 166

Вся эта дребедень выглядела нелепо, но, не буду отрицать, танец оказался чудом постановки, муштры и представления. Учителя «Сун Цин Лин» спланировали рисунок танца до пяти секунд – с несколькими десятками малышей.

В хореографию и репетиции была вложена не одна неделя, да и костюмы пошили что надо.

* * *

Отчет учительницы Сун был представлен так, будто Китай только что уделал Японию в олимпийских соревнованиях за золотую медаль в бадминтоне.

– Две с половиной недели мы готовились к этому концерту, – объявила Сун, едва переводя дух, обращаясь к родителям, добредшим до переговорной на четвертом этаже, пока дети обедали. – Учителя очень устали. Процесс был крайне напряженным и непростым – работать со ста двадцатью детьми средних групп. Но вы сами видите, каких успехов достигли наши дети! У любой практической методики есть цель, пояснила Сун, методики созданы ради определенных результатов. Репетиции с другими группами позволяют развить навыки общения. Новые учителя требуют от детей приспосабливания к новым стилям преподавания. Зубрежка позиций на сцене улучшает пространственное мышление.

– Самые сообразительные дети запоминают свое положение на сцене уже через два-три повтора. Они знают, кто должен стоять рядом, – сказала Сун. – Другим бывает нужно пять-шесть повторов. Но при должном старании запоминают все! – провозгласила она, изящно махнув рукой.

Мне подумалось о занятиях математикой, которые я наблюдала на другом краю Шанхая: усилие приводит к результату. Здесь, в «Сун Цин Лин», эти уроки преподают рано, в детсадовском варианте. Дети научились учиться, репетировать не одну неделю подряд и показывать свои достижения завороженной аудитории. По описанию учительницы Сун, ежегодный концерт в «Сун Цин Лин» – контрольная работа, и старания детей оказались щедро вознаграждены.

* * *

Дарси пожинал плоды усилий всей своей жизни. Общенациональный вступительный экзамен в колледж – через несколько месяцев, и мой приятель-школьник уже вошел в режим учебы, забитый туже, чем у марафонского бегуна. Он прошел «собеседования» в Университет Цзяотун, что давало ему преимущество на гаокао, но ему все еще необходимо было набрать определенный проходной балл.

– Даньдяо, – сказал он мне, когда мы встретились за кофе.

– Что это означает? – спросила я. По отдельности эти иероглифы означали «единственный» и «нота», но вместе не получалось никакого известного мне слова.

– Моя жизнь – даньдяо, – сказал он.

Я покопалась в памяти. Ничего.

– Я не знаю этого слова, – повторила я.

– Возьмем картинку двенадцати цветов, – сказал он, подыскивая объяснение, – а рядом положим фотографию, на которой только один цвет, и вот одноцветная фотография – это даньдяо. Вот так я себя чувствую. Жизнь – это всего один цвет.

Дарси описывал однообразие.

Его дни в школе скрупулезно расписаны: подъем в шесть, к семи утра на занятия. Время на еду – рис, овощи, суп – урывается между уроками, на обед пятнадцать минут. В шесть вечера начинаются подготовительные курсы, это четыре часа, в десять отпускают, далее – к себе, поспать. Через несколько часов – все заново. Выходные – еще больше занятий.