Читать «Керченское сражение. От Крыма до Рима» онлайн - страница 193

Не всем офицерам, да и некоторым капитанам при­шлись по нутру жесткие правила повседневной жизни, внедряемые на кораблях. Командиры старались испол­нять все как положено, но немало среди них надеялись, что авось флагман-то временный, не навсегда. Тем паче меж собой судачили, зная о недовольстве им начальст­ва в Херсоне.

Вечерами до ночи светился фонарь в каюте флагма­на. Все же решил Ушаков излить наболевшее Потемки­ну. Пояснить-таки свои отношения с Войновичем. И не для собственного довольствия или успокоения, а преж­де всего для пользы службы. Извещал князя не офици­альным рапортом, а письмом, пространно, без каких-либо наговоров, но не поступаясь своими жизненными принципами и нравственными устоями.

Вначале изложил историю с назначением Овцына и причину, почему не осмеливается обращаться по это­му поводу к Войновичу, «ибо не вижу к себе никакого снисходительского уважения, кроме великих неблаго-приятств». Ушаков не жаловался, не просил снисхож­дения, а взывал к справедливости. Идет война, и, как никогда, требуется единодушие военных людей. Пото­му Ушаков и сносит многие несправедливости ради об­щей пользы, «пренебрегая я всякую прискорбность, хотя и с великим отягощением, сношу ее терпеливо и всевозможно стараюсь заслужить милость его превос­ходительства, но старание мое бесплодно. Немилости его ко мне беспредельны, опасаюсь я, что и малейшее какое случившиеся несчастье может повергнуть в про­пасть бездны».

Законы суровы, особенно в военное время, никто не может быть застрахован от «неизбежных в чем-либо иногда случаев, а немилости полномочного начальника могут увеличить и довершить оное». Поведение же Войновича никак не способствует, «лишают последне­го здоровья и отнимают ту способность, которую наде­ялся бы я при ободренном духе» при встрече с непри­ятелем «употребить с пользою».

Не имея никакого покровительства свыше, надеял­ся Ушаков на справедливое отношение князя. «Давнее время, перенося все чувствуемые мною, причиняемые напрасно мне прискорбности, терпеливо надеялся ког­да-нибудь самолично объясниться вашей светлости, но случаи до сего не допустили, а письмом, в рассужде­ние военных ныне обстоятельств обеспокоить, также не осмеливался».

И теперь, откровенно объясняясь с Потемкиным, Ушаков как бы вручает ему свою судьбу. Что касается назначения к нему Овцына, то это произведено без ка­кого-либо согласования с ним, флагманом, вопреки всем правилам. А ведь флаг-капитан «должен быть та­кой, который бы в случае мог заступить мое место и ис­полнять должность флагмана, в чем и все командую­щие были бы уверены… А флаг-офицер определяется по выбору ж флагмана, способный, из молодых штаб-или обер-офицеров».