Читать «Катриона: Свет Черной звезды» онлайн - страница 166

– Нет… – прошептала королева Оитлона. – Нет, пожалуйста… Нет!

Я знала, что будет дальше — мама заплачет, обессилено оседая на каменный пол, а отец не поддержит ее, фактически подтвердив сопричастность к моей гибели, ведь Лора молчать не станет и да, она расскажет маме правду. Она, моя младшая, лицемерная, тщеславная, но все-таки сестра, в критический момент отбросила все свои жизненные принципы и попыталась меня спасти. Попыталась, пойдя против отца и нарушая прямой приказ кесаря, и пусть ничего не вышло, но Лора хотя бы попыталась… а отец нет.

Я вдруг поняла, что не хочу, чтобы мама знала об этом. Чтобы хотя бы узнала когда-нибудь об этом, особенно в той трактовке, которую явно озвучит Лориана, потому что измены, о которых все-таки догадывалась, она еще могла просить отцу, а вот гибель своего ребенка — нет.

И я, на какой-то миг, оцепенев от ужаса, что не смогу произнести ни одного слова, едва слышно, но все же выговорила:

— Мама…

И все изменилось мгновенно.

Резко повернулась ко мне прекрасная Ринавиэль Уитримана королева Оитлона, в чьих глазах едва ли промелькнуло узнавание. Она узнала кесаря. Все узнали кесаря. Его в принципе сложно было не узнать, но меня… Я видела непонимание в глазах мамы, во взгляде казалось сломленного отца, меня не узнали Мейлина, Аршхан и даже Рхарге, но не Динар и папа. В огромных карих полных доброты глазах орка появились слезы, и он прорычал тихое:

— Утыррка.

И отпустив ладонь кесаря, я подбежала к папе и мгновенно была сжата в самых крепких, самых бережных, самых осторожных объятиях. И прижавшись лицом к такой знакомой шкуре, скорее на ощупь узнала безрукавку, которую вышила для папы, и запоздало поняла, что она сейчас вся будет мокрая от моих слез.

— Утыррка, — с нежностью и болью произнес папа, успокаивающе гладя огромной лапой по голове.

Я внезапно осознала, что чувствовал кесарь, когда обнял свою мать… Потому что это он прожил триста лет с пониманием что все кончено и осознанием, что больше никогда не увидит Элисситорес, а она этого не знала. Я вспомнила их встречу, и его сдержанность – сдержанность, имевшую целью сберечь ее чувства, не дать осознать, как тяжело пришлось ему, потому что… мы всегда бережем чувства тех, кто нам дорог, потому что их боль, давно стала нашей болью.

И потому я солгала с чистой совестью:

— Все хорошо, папа.

Я сказала это на оитлонском, запоздало осознав, и торопливо добавила на оркском: — Утыррка скучать. Утыррка не знать, что шенге узнать Утыррку.

— Разве можно не узнать Утыррку? — папа отстранил от себя, вытер мои непрекращающиеся слезы и произнес: — Душа Утыррки светится, всегда светится, как бы сильно не изменилось лицо.

Я невольно улыбнулась, но слезы… они словно жили своей отдельной жизнью и все текли и текли по моему лицу, а шенге… он всегда был самым умным папочкой на свете и он догадался почти сразу:

— Сколько лет Утыррки не было в Рассветном мире?

— Оу, — я призадумалась, начала считать и не слишком уверенно ответила, — чуть больше пятидесяти.

Шенге прищурил глаза и прорычал: