Читать «Как я простил прапорщика Кувшинова» онлайн - страница 2

ТОЛИК. Лучше было бы наоборот? Помоги мне. Я больше не могу. Мы же друзья?

ЛЮДА. Ну, теперь уже, видимо, – друзья… Слушай, друг… Ну, про себя я всё поняла. Мне два раза повторять не надо. С работой не объяснишь? Тут многое на тебя завязано.

ТОЛИК. Замену сложно найти? Полно ребят молодых. У тебя очередь на моё место выстроится.

ЛЮДА. Обратно не попросишься? Твёрдо решил?

ТОЛИК. Твёрдо.

ЛЮДА. Ладно… Обнажишь мотивацию, друг?

ТОЛИК. Сложно.

ЛЮДА. Примени свою систему образов, как вы с Сеней любите.

ТОЛИК. Ну… Давай… Помнишь, неделю назад ты нам халтурку в гольф клубе подкинула?

ЛЮДА. Помню.

ТОЛИК.  Там была гримёрка, где мы дожидались своей очереди. И на ней была табличка. Медная такая. На века. Там было написано «Музыканты, клоуны, животные». Через запятую.

ЛЮДА. И ты не хочешь «через запятую»?

ТОЛИК. Не хочу, Люд.

ЛЮДА. Помнишь, когда ты начал свои авторские проекты двигать, я тебе говорила, что это плохо кончится?

ТОЛИК. Помню.

ЛЮДА. Я вот это и имела ввиду. Ты профи. И должен к работе своей относиться, как профи. Табличка на гримёрке «Музыканты, клоуны, животные», через запятую, соответствует действительности. Ты, – обслуживающий персонал. (В трубку) Да, Умарчик… Поняла. Ну, значит, 8ое марта у нас без трансух… Да, так и передай… Нет не шучу. (Кладёт трубку. Толику) Высоко квалифицированный обслуживающий персонал. И так было всегда. Крестьяне пашут, короли правят, купцы торгуют, музыканты, клоуны, животные развлекают. Непонятно, кто вас, ребята больше избаловал: Евтушенко, со своим «Поэт в России больше, чем поэт», или Филипп Бедросович Киркоров со своими розовыми закидонами. Вы все, и Шекспир, и Евтушенко, и Филипп Бедросович, – часть индустрии развлечения. Только ты, как Фёдор Михайлович Достоевский, хочешь развлекать людей своими комплексами.

ТОЛИК. У него это не плохо получалось.

ЛЮДА. Тогда будь готов. (В трубку) Да, Умарчик… Ну вот, и хорошо. Вот и договорились… Ну, что ты! Конечно не держу, Умарчик. На тебя невозможно злиться… Да, давай, пока родной. (Толику)Помнишь, как наш с тобой любимый Уолтер Собчак из «Большого Лебовского», говорил, – «Ты входишь в зону боли, чувак». Ты снял маску. Раньше, когда ты выходил на сцену в маске, если в неё кто-то плевал, ты даже не утирался. Просто, оставлял её в гримёрке с надписью «Музыканты, клоуны, животные», и шёл пропивать с Сеней свой гонорар. А теперь, ты снял маску, ты сделал очень личную программу, под названием «Приснись мне, папа», а на неё никто не пришёл. И ты хочешь, чтобы мы все утирали твою оплёванную рожу.

ТОЛИК. Не хочу.

ЛЮДА. Хочешь. И втягиваешь нас в это всеми тебе доступными способами. И в Воронеж к своему прапору сраному… Я не ошиблась? Ты же в Воронеж прапора казнить едешь?

ТОЛИК. Да.

ЛЮДА. Отлично! Четыре года я про этого кентавра слышу. И вот, наконец! Собрался!  Восстановим справедливость, заручаясь, естественно, чужой финансовой поддержкой.

ТОЛИК. У меня всего-навсего, кончились деньги.

ЛЮДА. Они кончились у тебя не «всего-навсего». (В трубку) Галь, перезвоню! (Толику) Они кончились у тебя, потому что ты вложил их в своё сентиментальное, как выяснилось, никому не нужное говно. А нужны тебе сейчас они, потому что ты хочешь это говно продолжить.