Читать «Как люди видят» онлайн - страница 20

ФОТОГРАФИЯ И ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ ОРУЖИЕ Быть мрачным и непонятным очень просто.

Охрененно трудно быть добрым и ясным.

Стивен Содеберг

Фотография в своем развитии старательно копировала огнестрельное оружие. Оба эти процесса были сначала очень сложными. Для зарядки огнестрельного оружия солдаты должны были после-довательно выполнить целый ряд команд: 1. Заряжайте оружие. 2. Откройте полку. 3. Возьмите патрон. 4. Разорвите патрон. 5. Насыпьте порох. 6. Закройте полку. 7. Оружие налево. 8. Патрон в ствол. 9. Выньте шомпол. 10. Прибейте. 11. Вложите на место шомпол. 12. На плечо. 13. Изготовьте оружие. 14. К щеке. 15. Огонь.

Зарядка камеры была еще сложнее: 1. Тонкий лист серебра припаивался к толстому листу меди. 2. Серебряная поверхность полировалась до блеска. 3. Серебряная пластина в темноте обрабатывалась парами йода, благодаря чему становилась чувствительной к свету. 4. Подготовленная пластина по-мещалась в темноте в фотокамеру. 5. Камера устанавливалась на треногу, выносилась на улицу и направлялась на любой неподвижный предмет, освещенный ярким солнцем. 6. Объектив открывался на время от 15 до 30 минут.

Прогресс был стремительным. В обоих случаях все началось с упрощения и унификации. И оружие и камеры перестали быть штучными изделиями. То, что можно было взять барабан от одного револь-вера и вставить его в другой, сначала выглядело как чудо. Потом это стало нормой. Запчасти для камер тоже стали взаимозаменяемы.

Важнейшим этапом стал переход на унифицированные патроны. Для камер таким зарядом потом станет стандартная 35-миллиметровая пленка.

И оружейники и фотографы мечтали об увеличении скорострельности. В 1883 году Хайрем Максим создал свой легендарный пулемет со средним темпом стрельбы 10 выстрелов в секунду. В 1889 году Уильям Фризи-Грин получил первый патент на кинокамеру. Она называлась хронофотографической камерой и делала 10 снимков в секунду. Физиолог Маре создал специальную камеру для наблюдения за животными. Камера стала походить на оружие даже внешне. В английском слово shot (выстрел, кадр) делает это подобие гораздо заметнее.

Пилоты тренировались с фотокамерами вместо пулеметов. Потом пленку проявляли и по ней опре-деляли, кто победил в воздушной дуэли.

И оружейники и фотографы увлекались шпионскими фокусами. Они прятали свои изделия в зажи-галки, трости, портсигары, брелоки, портмоне.

У Тима Скоренко есть стихотворение о сходстве работы снайпера и фотографа: «Все дело не в снайпере: это его работа, он просто считает погрешность и дарит свет, прицел, запах пота, и выстрел – восьмая нота, и нет ничего романтичного в этом, нет. Ни капли романтики в склад-ках небритой кожи, в измученном взгляде – страшнее всех параной, он так – на винтовку, на спуск, на прицел похожий – чудовищно сер, что сливается со стеной. Поправка на ветер, ввиду горизонта – тучи, движение пальца, родная, давай, лети, он чует людей, как по подиуму, идущих, и смотрит на них в длиннофокусный объектив. Ребенок ли, женщина, это не так уж важно, холодные пальцы, хо-лодная голова, бумажный солдат не виновен, что он бумажный, хорват же виновен, к примеру, что он хорват. Все лягут в могилу, всех скосит одна перчатка, по полю пройдется прицельный железный серп, бредущие вниз постепенно уйдут из чата: серб тоже виновен, постольку поскольку серб. Мы вместе на крыше. Мой палец дрожит на кнопке. Я весь на пределе, поскольку ловлю момент, когда же он выстрелит, жмется в бутылке пробка, он – главный на крыше, я – просто дивертисмент. Снимаю глаза, чуть прищуренные, так надо, снимаю движение взгляда, изгиб плеча, ты здесь, в объ-ективе, небритый хозяин ада, сейчас заменяющий главного палача. Ты Бог мой, мишень, ты мой хоспис, моя отрава, мое хладнокровие, снайпер, готово сдать, а я все снимаю твое – эксклюзивно – право прощать и наказывать, путать и расплетать. Ты в фокусе, снайпер, ты – фокусник под при-целом – с прицелом в руках, с перекрестием на зрачке, в момент фотоснимка ты перестаешь быть телом, карающий идол на крошечном пятачке. Лишь десять секунд ты их гонишь, как мячик в лунку, по пыльной дороге в колесных стальных гробах; модели твои – точно лица с полотен Мунка, не зна-ют о том, кем решается их судьба.