Читать «Как жизнь, Семен?» онлайн - страница 8

Виктор Флегонтович Московкин

Вот это, я понимаю, товарищ! Я пожал ему руку и сказал, что не обижаюсь и он правильно сделал, что не приходил.

— Видишь! — обрадовался Витька. — А меня заставляли к тебе идти.

Но всего больше меня поразил учитель Валентин Петрович.

— Как жизнь, Семен? — спросил он, как равный разного. Я даже поперхнулся от неожиданности.

— Ничего, Валентин Петрович, жизнь хорошая, — почему-то сказал я и прибавил для осторожности: — Вот уроки запустил…

— Ну, это беда небольшая, — сказал он. — Догонишь…

После уроков нас оставили на классный час. Так называется у нас собрание, на котором обсуждаются школьные дела за неделю.

За столом рядом с Валентином Петровичем стоял Лева Володской. Он посмотрел к себе в тетрадку и заявил, что за неделю не было ни одной двойки, троек восемь, остальные четверки и пятерки. Потом он поругал одного ученика, который на уроке немецкого языка бросил реактивную галку. Галка приземлилась на тетрадке отличницы с первой парты и вымазала чернилами всю страницу. Страницу пришлось вырвать, а ученика выгнать за дверь.

— В порядке общественной нагрузки, — сказал вдруг Лева, — мы поручили Голубину навестить Сему Короткова, который не мог ходить в школу, потому что у него болела мама. Пусть Голубин доложит, как он выполнил это поручение.

Я взглянул на Витьку. Он пожал плечами и поморгал: мол, выручай! Тогда я встал и заявил, что у нас с Витькой иной подход: если у тебя какое горе, то сиди один, потому что очень неприятно видеть, как тебе сочувствуют. Поэтому Витька ко мне и не приходил.

Ребята загалдели, кое-кто засмеялся. Лева закричал: «Тише!» Но его никто не стал слушать. Пришлось вмешаться Валентину Петровичу, который сказал, что если у Короткова и Голубина такой оригинальный подход к вопросам дружбы, то тут уж ничего не поделаешь, придется смириться. «Только в следующий раз, — добавил он, глядя на Леву, — когда понадобится навещать кого-нибудь, пусть классный организатор подумает, кого послать, взвесив все „за“ и „против“».

Лева глупо заморгал, потом посмотрел на меня, на Витьку и, кажется, ничего не понял. Витька в это время шевелил губами. Он, наверно, старался выговорить без запинки: рапортовал да не дорапортовал, стал дорапортовывать — зарапортовался.

И еще мне пришлось удивляться вечером — у Тольки Уткина.

Раньше, бывало, придешь к ним — Алексей Иванович или совсем тебя не заметит, или, в крайнем случае, спросит:

— Что скажешь?

На такой вопрос всегда отвечать трудно, тем более взрослому человеку, поэтому молчишь. И он молчит, отвернется. Как будто рассердился на тебя, а за что — убей, не знаешь. А тут вечером прихожу, он читает газету. Не успел я поздороваться, он повернулся и говорит:

— Похоронил мать?

— Похоронил, дядя Леша.

— Значит, теперь сирота?

— Сирота, дядя Леша.

Алексей Иванович набил желтой ваты в мундштук папиросы, неторопливо прикурил и опять спрашивает: