Читать «Как готовили предателей: Начальник политической контрразведки свидетельствует...» онлайн - страница 102

Положение союзного руководства усугублялось с каждым днем. Оно в глазах общественности превратилось в реакционеров, не желающих улучшить жизнь народа либеральными реформами. Авторитетные представители интеллигенции выступили на стороне Ельцина, который в глазах большинства стал выразителем национальных интересов России».

* * *

В дополнение ко всем этим фактам, изложенным историком, приведу один эпизод из моих личных воспоминаний. Это было на первом Съезде Совета народных депутатов РСФСР, избранных в 1990-м. Там прозвучал доклад Председателя Президиума Верховного Совета РСФСР Воротникова о суверенитете России. Даже само название звучало, мягко выражаясь, — странно. А провозглашалось верховенство российских законов над общесоюзными. Ни в одной стране мира не было такого. Как могут, например, законы Саксонии, Тюрингии или Баварии верховенствовать над федеральными законами Германии? Правда, в любом штате Америки существуют свои собственные законы, но они не противоречат Конституции США.

Если республика может не подчиняться конституционным законам СССР, не признавать и не выполнять их, значит, она может не признавать и самого СССР. В декларации также было сказано о том, что новый закон вводится в действие с момента его принятия. На этом особенно настаивал только что избранный Председатель Верховного Совета Борис Николаевич Ельцин. Понимая, что это практически означает отмену действующей Конституции РСФСР и грубейшее нарушение Конституции СССР, я понял, что надо срочно что-то предпринимать.

Вышел из зала, поговорил с генералом Кобецом и еще с одним генералом. Пришли вместе к выводу, что сейчас все решают часы, а может быть, минуты, — вот-вот проект декларации поставят на голосование. Стало еще тревожнее, когда кто-то из собеседников обратил внимание, что и в других выступлениях звучала идея расчленения Союза и выступающим никто не возражал. Просить слова? Съезд заведенный, взбудораженный — не поддержат, это все равно, что воду черпать решетом. Я предложил немедленно идти к Горбачеву, благо он находился близко, в Кремлевском дворце съездов, на учредительном съезде компартии РСФСР.

Собеседники согласились, хорошо понимая всю ответственность такого шага. Шел проливной дождь, но мы от волнения даже не замечали, что идем вдоль стен зданий под потоками воды с крыш.

Во Дворце съездов я попросил срочно разыскать Плеханова, начальника 9-го Управления КГБ, ведавшего охраной Политбюро. Попросил его, также срочно, пригласить из зала Крючкова, чтобы посоветоваться с ним, перед тем как идти к Горбачеву. Плеханов привел сразу двоих — и Крючкова, и Горбачева. Мы показали проект декларации, объяснили, в чем суть тревоги. Горбачев прочитал, подумал и сказал:

— Ничего страшного не вижу. Мы уже многое обсуждали.

— Это же, по существу, отказ от властных полномочий Союза, — изумились мы.

— Да нет, это Союзу не угрожает… Но если вы не согласны, покиньте съезд. Такая демонстрация может быть только полезной… А причин реагировать на это союзным властям я не вижу, — сказал Горбачев.