Читать «Казнь. Генрих VIII» онлайн - страница 37

Самодержец внезапно остановился и пронзительно взглянул на него. Мор следил, как глубокая складка залегла между светлых рыжеватых бровей, как от раздражения или напряжения мысли вздрагивали ноздри острого носа. Волновался, не находил себе места король, но голос был уверен и быстр:

— Отныне вы становитесь моей правой рукой. Я верю, что с вами я смогу быть смелее в моих начинаниях.

Мыслитель знал давно, что Генрих решителен и умён, но переменчив, нестоек. Нынче вечером могло явиться одно повеление, а наутро иное, прямо противоположное первому. Бездна планов роилась в голове короля, может быть, самого благородного и справедливого среди других монархов, его современников. То и дело Генрих что-нибудь начинал, однако препятствия встречались на каждом шагу, он останавливался на середине, в начале пути и шёл в другом направлении. Сколько раз придётся ему одобрять или оспаривать высочайшие планы, сколько раз сойдутся или разойдутся их мнения о пользе или вреде этих планов для ближних или для подданных, как они по-разному их называли? Отыщет ли канцлер самые верные, убедительные слова? Станет ли король слушать его? Не обрушит ли и на него свой сокрушительный гнев, как только что обрушил его на Уолси, который умер в тюрьме?

Размышлял, не взваливал ли на плечи себе столь тяжкий крест, под которым и самый праведный споткнётся не раз? Мог бы, разумеется, отказаться, сумел бы найти благовидный предлог и сохранить с Генрихом приятные отношения полуприятельства, временами близкого к дружбе, но почему-то об отказе не помышлял, лишь вопрошал, тревожно и часто, по силам ли ему этот крест, не раздавит ли ноша сия, ибо слаб человек, ведь и Тот, Кто всем нам пример, падал не раз под крестом. Все эти мысли и чувства клубились там, в глубине, а лицо оставалось невозмутимым, словно ничто не страшило и не могло устрашить.

Король встрепенулся, цепкими пальцами подхватил со стола государственную печать, рассмеялся, довольный, и сквозь смех с увлеченьем сказал:

— Вот вам власть над моим королевством. С этой минуты ничто не решится без вашего слова. Я сам без вашего совета не предприму ничего.

Печать была небольшой, однако тяжёлой, и мыслитель негромко сказал, взвешивая её на открытой ладони:

— Я должен подумать, милорд.

Генрих с горячностью вскрикнул, ткнув в его сторону укоризненно пальцем:

— Не кривите со мной! Не люблю! Убеждён, что об этом вы тайно мечтали давно! Не могли не мечтать! Не в вашей натуре перо да перо! Ведь вы не Эразм! Эразм просвещает, истребляет невежество, глупость, а вы хотите людям добра. Вы мечтаете о справедливости. Одного пера для этого мало. Справедливость, добро, любовь ближнего к ближнему зависит от власти. Вот она — берите её! С вами парламент. Коммерсанты и финансисты благословляют вашу неподкупную честность. Народ верит в ваш праведный суд. Наконец, нм лее знаете, Томас, я люблю вас как друга. Чего вам ещё?!

С невидимой тягостью на душе, с возбуждённой надеждой, с невозмутимым лицом он тогда строго спросил, открыто глядя в рыжие глаза короля: