Читать «Казнь. Генрих VIII» онлайн - страница 190

Развивал эту мысль логично и стройно, в соответствии с правилами риторики нанизывая довод за доводом, точно камешки чёток, страсть, убеждённость вкладывая в каждое слово. С болью в сердце, в священном негодовании обличал греховное общество алчности и стяжания, в котором до последней крайности возлюбили только себя, уже не видя ближнего во Христе, и по этой причине без покаяния, без труда прощали себе свои прегрешения; поносил тщеславие, источник многих наших пороков, обрушивался с проклятиями на губительный наш эгоизм.

Его слушали с глубоким вниманием, а проповедник всё-таки не находил себе места. Ни молитвы, ни пост, ни книги и проповеди в соборе Святого Лаврентия не заглушали тоску, иссушавшую его. Трепетал от предчувствия катастрофы, наблюдая то же невежество, те же войны, тот же разврат, которые подвигли блаженного Августина на подвиг труда.

Убеждался на каждом шагу, что алчность и себялюбие не имеют границ, видел, как и самых достойных пожирает чума накопительства.

Диву давался, каким образом уживаются вместе в умах и душах его современников жажда наживы и заповеди Христа. Ничто, кроме жажды наживы, им не знакомо, ничто благородное не способно сдвинуть их с места. Приобретение, одно лишь оно, любыми средствами, любыми путями, отступничеством от любых идеалов, позорным забвением заповедей Христа.

К стяжательству направлены мысли, накоплением переполнены чувства.

И болезнь духа простёрлась так далеко, что уже никого не излечишь словами. Нет, никого и ничто не остановят, не образумят никакие слова.

Что было делать ему?

Всё с большим трудом переносил своё одиночество. Эразм, как на грех, уехал в Париж. Колет время от времени перебирался в деревню, чтобы отдохнуть от городской суеты. Гроцин их заменял, но только отчасти. С Линакром он изредка погружался в науки, уже не приносившие ему утешения. Лили был его исповедником и партнёром в делах.

Но ни один из друзей не мог дать ответ на жестокий запрос: что же делать ему?

Глава девятнадцатая

ИСПЫТАНИЕ

Тем временем внешняя жизнь текла своим чередом. Срок обучения благополучно истёк. Его торжественно приняли в корпорацию адвокатов. Его имя и звание чинно вписали в корпорационный матрикул, сделав надлежащую ссылку на официальную санкцию и регламент, взыскали членские взносы, обязали участвовать в благотворительных делах корпорации и чтить святого, её покровителя. Взамен корпорация обязывалась защищать его интересы от нападения обывателей и властей. Находя успехи студента в юридических науках незаурядными, ректор Линкольн-Инн рекомендовал его лектором прав в юридическую школу низшей ступени.

Так стал педагогом и адвокатом, а позднее и королевским судьёй.

Был неподкупен и справедлив, в добросердечном совете не отказывал никому, против обыкновения заботясь более о чужой выгоде, чем о своей, и никто чаще, чем он, не разбирал в суде дел, решая их на основе закона и справедливости, никто чаще, чем он, не снижал плату, которую ему полагалось получать с обеих тяжущихся сторон, никого так искренне и горячо не любили, не уважали сограждане и вскоре избрали его в палату общин представителем нации.