Читать «Казань» онлайн - страница 144

– Назовись, кто таков, давно ли служишь? – обратился я к самому молодому из группы рязанцев.

Чумазое лицо рязанца осветила широченная улыбка.

– Меня звать Егорка Волосов. Я, это, рядовой из запасного батальона Рязанского полка…

– Не по форме отвечаешь, богомаз, – проворчал старый бомбардир и повернулся ко мне. – Рекруты оне. По осени набрали для пополнению полка, что в туретчине сейчас геройствует. Сразу то в бой не пошлешь. Сено-солома!

Старые солдаты нижегородского гарнизона засмеялись. А я уточнил:

– А почему богомаз?

– Малюет картинки ловко. Страсть как похоже получается.

Ух ты. Неужто самородок?

– Показать можешь? – спросил я Волосова.

Тот огорченно помотал головой.

– В казармах все осталося. Но если надо я прямо тут нарисую!

Я повертел головой, но Неплюйводы не усмотрел. Прячется от меня шельма.

– На чем рисовать будешь? У меня для тебя бумаги и красок нет.

– Ваше величество, да зачем бумага то? Мне на ней и не доводилось рисовать.

– А на чем же ты рисуешь? – Удивился я.

– На чем придется. На лубе, на песке, досках пиленых. И красок у меня никогда не было. Все больше угольком, али гвоздем.

– Как гвоздем? – Я впал в форменное недоумение. И ещё раз обернулся в поисках подходящей для рисования поверхности.

Рядом с нами стояла санная тентованная повозка, на которой перемещался сложенный воздушный шар с запасом топлива.

– Ну ка. Нарисуй что нибудь углем на вон том полотне, – я указал на повозку.

Рязанец согласно кивнул, Выбрал в костровище пару угольков и направился к повозке. Я с солдатами двинулся следом.

Парень действительно оказался гением. Я ожидал картинок в стиле накаляканных третьеклассником на промокашке. А вышло что-то в стиле черно-белой трафаретной графики. Волосов лаконичными линиями с применением штриховки очень узнаваемо изобразил на тенте МОЕ лицо. А потом в одно движение очертил вокруг головы классический, как на иконах рисуют, нимб и повернулся посмотреть на мою реакцию.

– Опять шалишь, Егорка! – проворчал старый бомбардир. – Забыл, как тебя пороли за такое, – и обращаясь ко мне пояснил. – Ваше императорское величество, не серчайте на блаженного. Он всех кто к нему по доброму относится, с нимбами рисует. Оттого и богомазом кличут. А когда полковой батюшка увидал такое, гневаться изволил и донес господину капитану. Тот за богохульство и приказал его выдрать. Но не помогло видать.

Я усмехнулся и переспросил у Волосова:

– Значит, добрый я?

– А как же! – Воскликнул тот. – Вы же простому люду волю вольную даете. Да такое только святому под силу.

На лицах окружавших меня солдат не было ни тени усмешки или скепсиса. Все смотрели совершенно серьезно, выражая этим свое молчаливое согласие с парнем. Хм. Вот и ещё одна грань затеянной мною гражданской войны. Надо не забывать и об этой стороне, при попытках понять окружающих меня людей.

– Нимб сотри, – повелел я. – А вообще молодец. Хорошо рисуешь. На рупь.

Я протянул богомазу монету со своим изображением. Солдаты с любопытством уставились на серебряный кругляш.

Тут мое общение прервал крик юного сигнальщика с колокольни: