Читать «К долинам, покоем объятым» онлайн - страница 8

Нашлись среди девчат такие, что подходили. Во все глаза смотрели на русских солдат, и у батарейцев возникала опасно щекочущая мысль о доступности того, что наконец-то вернулось из тех далеких «пятачков», из душных ночей свиданий, — мысль, похоже, не отвергаемая сбившимися в табунок молоденькими гостьями. На площади стало еще более людно и весело.

— Дают дрозда славяне, — сказал незлобиво находившийся здесь же капитан. — Собери взводных, — приказал он Яше, томившемуся на площади, между тем как стараниями все того же «попечителя» русского войска готовился у корчмаря достойный события — перехода границы — ужин.

Инструктаж взводных был недолгим и сводился в основном к неукоснительной бдительности и безусловному сохранению чести советского бойца, которому чужды месть и низкие побуждения.

Ударив о колено снятой с головы пилоткой, комбат заключил:

— А с девками… глядите тут. Чтобы потом никаких жалоб от местного населения.

— На наших обижаться не будут, — вставил кто-то с двойным смыслом.

Капитан рассмеялся вместе со всеми, но осек себя и поставил точку:

— Чтоб порядок был полный.

3

Корчма представляла собой едва ли не удвоенную в размерах крестьянскую хату. В размещавшихся в глухой глубине дома покоях жили сами хозяева — муж, полноватый мужчина с замкнуто-самоуверенным масленым лицом, одетый в бурую клетчатую суконную тройку, и жена, крупная и, чувствовалось, совсем не заботящаяся о своей внешности баба: крохотные глазки ее, в отличие от круглых, навыкате, мужниных, постоянно выражали ожидание какой-то беды и заранее просили о пощаде. Комбат — хозяева поджидали его во дворе у крыльца — окинул обоих цепким взглядом:

— Ну что, Яша?.. Может, спросим их, голубчиков, где их-то сынок? Штиу или не штиу? Ладно, замнем для ясности…

Яков вздрогнул при этих словах комбата, моментально вспомнив толпы бредущих в плен безмерно потерянных людей. Корчмарь же, разобрав нещадно исковерканные капитаном родные слова, натянуто просиял и, сказав что-то жене, метнувшейся после его слов внутрь дома, стал пятиться назад, втискивая свою полную фигуру в сени, показывая короткими растопыренными пальцами на дверь открытой комнаты.

Это и была собственно корчма с тремя небольшими, тяжеловато рубленными столиками, такими же крепкими стульями, в высоких спинках которых были вырезаны червовые тузы, с небольшой стойкой, за ней круглыми торцами виднелись темные бочонки с краниками. В углу, от потолка до пола, рубчато прорисовывались жалюзи, закрывавшие «парадную», выходящую на улицу дверь. Комнату неярко освещала подвешенная к потолку керосиновая лампа, нежно и властно что-то напомнившая Якову…

С этой минуты все перед ним поплыло неразборчивым сном: и хозяйка, накидывающая на один из столиков, поближе к стойке, чистую скатерть, и хозяин, зашедший за стойку и что-то делающий там, и капитан, стоящий посреди комнаты. Яков, казалось, ничего не замечал до того мгновения, когда лицо капитана неожиданно оживилось, он поощряюще улыбался кому-то, глядя на дверь: мол, входи, входи, и вдруг Яков совершенно отчетливо увидел Любу — это она стояла у входа в комнату и держала перед собой деревянный крестьянский поднос с необычно большим желтым хлебом.