Читать «К вопросу о циклотации» онлайн - страница 16

Короче говоря, нащупали эту область зондами-автоматами.

Понятно, всех это страшно заинтересовало. Судя по мощности излучения, там должны были лежать – и, несомненно, лежат прямо на поверхности миллионы и миллиарды тонн всяких радиоактивных руд, настоящее сокровище. Условно эту область назвали Урановой Голкондой.

– Красивое название.

– Да. Несколько лет Голконду исследовали с искусственных спутников. Подобраться к ней вплотную и пощупать, так сказать, руками все не удавалось. Высадиться на Венере очень трудно, мешают ужасные бури в ее атмосфере и еще кое-какие явления, на этом сломала себе шею не одна экспедиция. Ну вот. У нас в управлении был крупный геолог, латыш, Янис.

Голконда стала для него идеей фикс. Долго он ходил по всяким инстанциям и наконец добился разрешения на попытку высадиться в том районе с помощью спортивной ракеты. Его назначили начальником, в пилоты он пригласил Строгова, который уже давно славился своим мастерством. С ними летели еще два человека. С большим трудом им удалось сесть где-то километрах в двадцати от границы Голконды. Янис оставил Строгова у ракеты, а сам с остальными двумя отправился на разведку. Что там произошло – неизвестно. Янис вернулся к ракете через двое суток один, страшно истерзанный, обожженный, больной «песчаной горячкой». Он принес образцы урановых, ториевых и других активных руд – богатые руды, просто загляденье – и клочок красноватой массы, похожей на резину. Показав ее Строгову, он сказал: «Бойтесь красного кольца». Больше до самой смерти он не произнес ни слова.

Умер на обратном пути. Вот так-то, Алеха.

Вальцев опустил голову и замолк. Алексей Петрович не двигался.

– Дальше, – сказал он.

– Вот… Анализ образцов показал, что Голконда – действительно одно из богатейших месторождений активных руд во Вселенной. И мы должны будем удостовериться в этом и определить возможности его эксплуатации. Понятно?

– Понятно.

За окном сгущались сумерки. С легким фырканьем пронесся двухместный вертолет. Где-то печальный женский голос – вероятно, по радио – пел старинную русскую песню.

– А что стало с этим красным… веществом?

– Не знаю. – Вальцев покачал головой. – Кажется, оно не то распалось, не то затерялось. В общем, не удалось определить, что это такое. Да в это мало кто верит. Считают, что Янис просто помешался от «песчаной горячки» и от гибели товарищей. А Строгов… Строгов никогда не говорит, если его не спрашивают. Тем более об этом деле. Он полмесяца провел в ракете с трупом Яниса.

– Словом, – проговорил как можно более спокойнее Алексей Петрович, – мы идем на большой риск, так ведь?

– Риск… хм… риск. Ха, конечно, риск есть. Это же совсем новое дело. А почему ты спросил? Ты боишься?

Он сказал это не насмешливо, а ласково, почти сочувственно.

– Я ничего не боюсь, – сердито отрезал Алексей Петрович. – С чего ты взял? Но я должен знать, на что я иду.

– Я тебе скажу, на что ты идешь. – Вальцев растопырил пальцы и стал загибать их один за другим. – Если «Хиус» не сгорит при взлете – раз; если «Хиус» не сгорит при посадке – два; если ты не заблудишься в пустынях – три; если ты не повредишь об острые камни спецкостюм – четыре… Что еще? Если не схватишь какую-нибудь неизвестную болезнь или «песчаную горячку» – это пять; если тебя не сожрет «красное кольцо» – шесть; если тебя не убьет Сашка Бирский – семь…