Читать «Ищем человека: Социологические очерки. 2000–2005» онлайн - страница 251

«Человек советский» и его рамки самоопределения

Результаты последней волны исследования по программе «Советский человек» (2003, N=2000 человек; предыдущие волны: 1989, N=1250; 1994, N=3000; 1999, N=2000; далее, если это специально не оговорено, приводятся данные только этих исследований) дают возможность для более обстоятельной разработки проблем самоидентификации – как в содержательном, так и в методологическом плане. Ранее эта проблематика рассматривалась на основе исследований 1989 и 1994 годов [52] .

Представляется очевидным, что феномен социальной идентификации значительно сложнее принадлежности к определенным группам. В настоящей статье идентификация анализируется как самоопределение человека в социальной «среде» (общности, системе групп и ролевых функций), а также в системе типов социального действия (поведенческих типов).

Столь же очевидно, что сами по себе декларации исследуемых субъектов не могут служить достаточным основанием для заключения о характере или о векторе их отнесения к соответствующим группам или типам: значение и значимость «признаний» нуждаются в разносторонней проверке «делами», т. е. показателями реального поведения.

Человек «советский» или человек «русский»?

Возьмем самую простую – и самую демонстративную – пару определений.

Таблица 1.

«Чувствуете ли Вы себя…»

(% от числа опрошенных)

Первое впечатление: «советская» идентификация не только не уменьшилась, но даже окрепла («в отдельных случаях»), хотя доля никогда не прибегающих к ней также возросла за счет тех, кто ранее затруднялся ответить. Параллельное увеличение доли «русской» идентификации вызывает как будто меньше вопросов, поскольку явно связано с переменами в официальном языке, документации и пр. Присмотримся поближе к «советскому» самоопределению.

Таблица 2.

«Чувствуете ли Вы себя советским человеком?»

(% от числа опрошенных в каждой социально-демографической группе)

Изменения как будто происходят одновременно в разных направлениях: самые молодые заметно реже относят себя к «советским» (как «постоянно», так и ситуативно) и чаще вообще не используют такой идентификации. Но уже в рабочих возрастных группах (как младшей, так и средней) «советское» ситуативное самоопределение встречается чаще, чем десятилетием ранее. В старшей же группе (55 лет и старше) оба типа «советской» идентификации заметно укрепились. Но аналогичные процессы произошли во всех группах по образованию (единственное исключение – снижение постоянного «советизма» среди малообразованных). В то же время во всех группах, кроме самой старшей, в разной степени возросла доля тех, кто никогда не прибегает к «советизму» как средству самоопределения.

Стоит задуматься над особенностями «постоянного» и ситуативного («в отдельных случаях») самоопределения. Первое из них выступает как привычное, стабильное, не требующее особых усилий для осознания или оправдания. Второе, напротив, предполагает некую проблемную ситуацию, которая нуждается в определенном осмыслении, выборе адекватной реакции. Поэтому наблюдаемый в ряде социальных групп рост ситуативно-«советской» идентификации за счет привычной вряд ли может трактоваться как уменьшение значимости такого самоопределения, скорее всего речь идет о важном изменении самого механизма идентификации («от привычки – к проблеме»).

Налицо все более демонстративная – как официальная, так и массовая – ностальгия по временам ушедшим, точнее, по привычной идентификации, которую пока ничто не может заменить. Между тем «русское» самообозначение, даже становясь все более привычным в качестве «метки», «ярлыка» (обиходного или официального), не означает еще социальной идентификации; почти два десятилетия перемен и потрясений базы для такого самоопределения не создали. Об этом можно судить по данным таблицы 3.