Читать «Итоги № 17 (2012)» онлайн - страница 7

— В любом случае жизнь трудящихся не так легка, как хотелось бы. Но в отличие от Европы, где уровень соцзащиты, как правило, выше, у нас почему-то почти нет забастовок.

— Достигнутый уровень социальной защиты там действительно выше. Но у нас тренд на повышение, а у них — на понижение. Если в России зарплаты и пенсии растут, пенсионный возраст не повышается, а позиции профсоюзов усиливаются, то чего бастовать-то? А в Европе, напротив, идет постепенный отказ от социальных гарантий. Что, естественно, вызывает протесты. Напомню, что и в России в 90-е годы миллионы людей по призыву профсоюзов выходили на площади. Но тогда был негативный тренд. Профсоюзы не политические партии, они не занимаются протестом ради протеста.

— Трудовой кодекс, вы считаете, здесь ни при чем?

— Это такой либеральный догматический штамп: в законе не написано, что забастовки можно организовывать каждый день по поводу и без повода, — вот их и нет. Если бы был реальный потенциал недовольства, он так или иначе выразился бы — в стихийных забастовках, голодовках, пикетах. Никакие ограничения не остановили бы людей. Если этого нет, значит, дело не в законодательстве. Кстати, в конце прошлого года мы по инициативе правительства либерализовали соответствующие нормы Трудового кодекса, сократив, в частности, сроки прохождения предзабастовочных процедур. И что же? Никакого всплеска забастовочной активности не произошло.

— Еще одна претензия к законодательству: нынешние нормы препятствуют созданию альтернативных профсоюзов, то есть фактически закрепляют монополию ФНПР.

— Вы говорите монополия. Но это монополия труда, противостоящая капиталу. Трудящиеся во всем мире стремятся к тому, чтобы существовал один мощный профсоюзный центр. В США таковым является АФТ — КПП, в Германии — Объединение немецких профсоюзов, в Великобритании — Конгресс тред-юнионов, в России — ФНПР. Это обеспечивает более эффективную защиту прав трудящихся, нежели ситуация с десятком грызущихся друг с другом профобъединений.

— Трудно, тем не менее, отрицать, что ФНПР находится в особых отношениях с властью. Да, собственно, и вы сами выступаете в двух ипостасях — и как один из руководителей «Единой России», и как первый зампредседателя ФНПР. Нет ли здесь конфликта интересов?

— Вы знаете такую страну, как Швеция? Так вот там у власти в течение 60 лет находилась Социал-демократическая рабочая партия. А лидер объединения шведских профсоюзов в обязательном порядке — так записано в уставе — является членом правления этой партии и депутатом от нее. И что? Это нарушало права шведских трудящихся?