Читать «Исцеляющая любовь» онлайн - страница 345
Эрик Сигал
— Хочешь сказать, тебе это не нравится? Ты же фантастическую карьеру сделал!
— Да, — усмехнулся Беннет, — только поэтому и терплю. Иногда ненавижу себя за то, что мне приходится делать. К примеру, когда вынужден третировать медэкспертов. Ломать их через колено, ошеломлять фактами, не всегда имеющими отношение к делу, даже употреблять собственный врачебный опыт, чтобы запугать какого-нибудь движимого лучшими побуждениями бедолагу, которого приперли к стенке и заставили свидетельствовать так, как было нужно юристам, — на что не пойдешь ради того, чтобы выудить из такого несчастного правду!
— Скучаешь по операционной, да?
— Не то чтобы… — неубедительно возразил Бен и тут же признался: — Да, скучаю. И не только по хирургии, а по тому удовлетворению, которое приносит лечение больных. Понимаешь, юриспруденция для меня — только специальность, а медицина была призванием.
Он отхлебнул шампанского и переменил тему:
— А кстати, как продвигается твоя книга?
— Первый вариант почти готов. А что это ты вдруг вспомнил?
— Да так… Подумал, как мало нашлось врачей, готовых выступить в защиту своего собрата по профессии! Вот тебе и клятва Гиппократа!
— Не волнуйся, Бен, я обо всем этом напишу — о хорошем, о плохом и даже о смешном. Но ты должен понять, как все время пытаюсь понять я, что врачи всего лишь слабые человеческие существа. Ни у одного человека нет иммунитета от страха.
— Поосторожнее, Барн! Про медиков много есть что сказать, но только не называй их человеческими существами, а то еще за клевету притянут.
Барни рассмеялся.
— А знаешь что, Ландсманн? Ты говоришь устами подавленного юриста и разуверившегося врача. В одном лице. Так и просишься в историю болезни.
Беннет смотрел, как в его бокале медленно исчезают пузырьки газа.
В затянувшейся тишине Барни вдруг осознал, насколько несчастен его друг.
«Ведь кто его друзья, не считая меня и Лоры? А временами мне даже кажется, что он и нас не хочет близко к себе подпускать. И почему так случилось, что он ухаживал за тысячью женщин и ни с одной так и не связал свою судьбу?»
— Бен, могу я тебе задать серьезный вопрос?
— В такой час? — Бен улыбнулся.
Барни помялся и, преодолевая смущение, спросил:
— Почему ты всегда один?
Беннет не обиделся.
— Это ведь ты у нас мозги лечишь, — ответил он, — вот ты мне и скажи.
— Не знаю, потому и спрашиваю. Но мне больно видеть своего лучшего друга таким несчастным. Ради бога, поделись со мной, я не стану тебя судить. Почему в твоей жизни нет женщины?
Беннет опять уставился в бокал.
— А какую ты мне женщину посоветуешь, Барн? Для евреев я черный, для черных я еврей, для белых я черный, для братьев по крови я чужак. Я всюду чужой. Где мое место?
Барни задумался. Неужели в конце концов ему удалось заставить своего друга пуститься на откровения?
— Знаешь что, Ландсманн, не все же они такие!
— Кто? О ком ты говоришь?