Читать «История Франции. Том II. Наследие Каролингов» онлайн - страница 85

2. Распределение ролей

Успех этот объяснялся не личными качествами Карла, и не простым везением. Он проистекал прежде всего из нового содержания королевской власти и нового распределения реальных полномочий внутри королевства. Главное заключалось в отношениях между королем и маркизами, и прежде всего с первым из них Робертом. В течение более двадцати лет Роберт и его клан верой и правдой служили королю, поддерживая его на востоке и на западе. За это король признавал за Нейстрией абсолютную автономию в междуречье Сены и Луары: графства, епископства, земельные владения контролировались только Робертом. Действительно, хотя титулы практически ничего не значили, — но граф Парижа, Тура, Блуа, Анжера… был еще и королем Нейстрии. В 914 году Карл признал за сыном Роберта Гуго права наследника. С согласия короля — а мог ли он, хотел ли поступить иначе? должность маркиза в Нейстрии стала передаваться по наследству. То же самое происходило и в Бургундии. Граф Ричард правил здесь один, вместе со своими родственниками и друзьями, среди которых ближайшим был Манассия из Вержи, граф Шалонский, ставший вскоре его зятем. В подчинении Ричарда находились графства, но он — факт примечательный! не владел ими непосредственно. Из восемнадцати бургундских графств ему не принадлежало только Маконнэ. Будучи одним из самых знатных, Ричард к концу жизни называет себя в некоторых документах герцогом. Но это были его собственные документы, а не королевские грамоты.

То же самое можно сказать и о Гийоме Благочестивом, который еще до Ричарда присвоил себе титул герцога. Его княжество, обрамленное Готией, Овернью, Берри, Лионнэ и Лимузеном, было менее развитым по сравнению с владениями Роберта и Ричарда. Подобное происходило, хотя и в меньшей степени, с Эблем Манцером из Пуатье, который в 902 году вернул себе наследство своего отца Рамнульфа. В дела этих «королевств», где правили маркизы-герцоги, король вмешивался только по их просьбе, с тем чтобы подтвердить или почтить, но не решать или навязывать. В итоге, если знать и бывала при дворе, как это часто происходило с Робертом, сопровождавшим Карла в его походах в Эльзас и Лотарингию, то сам король и не показывался в их княжествах. В отличие от своих братьев Людовика и Карломана и, разумеется, Эда, Карл, похоже, никогда не пересекал Луару, а может быть, и Сену тоже. Вот поэтому-то королю и было столь длительное время гарантировано мирное и уважаемое правление: опосредованная королевская власть находилась в руках у Роберта, Ричарда, Гийома и других. Их преданность, то есть их согласие с этой властью было необходимой предпосылкой прочности системы, так как именно они обладали реальной материальной силой и духовными богатствами: аббаты и назначающие на должности епископов, одновременно графы и маркизы. Это явственно наблюдалось в Шартре в 911 году: именно объединенные армии Роберта, Ричарда и Эбля обратили норманнов в бегство. Карл при этом не присутствовал. Когда победа уже была одержана, он появился здесь затем, чтобы в Нормандии подтвердить то же, что и в Нейстрии, Бургундии, Аквитании, Каталонии, даже Фландрии: юридически признать реально существующую власть. Поистине, Карл купил свой мир и покой у вельмож. Потому-то король и блистал столь ярко, что вплоть до 920 года не отбрасывал на маркизов никакой тени и не омрачал их жизни. Даже в Лотарингии, своем королевстве, он не имел подлинной власти: она принадлежала Ренье. У Карла не было власти, аналогичной власти маркиза на своей территории. Король правил только в четырехугольнике, состоящем из Лана, Нуайона, Суассона, и главное Реймса. Здесь он еще владел землями, несколькими аббатствами, немногочисленной армией, собирал пошлины, доходы, чеканил монету, контролировал избрание епископов и должностных лиц.