Читать «История тела Том 2 (От Великой французской революции до Первой мировой войны)» онлайн - страница 222
Жорж Вигарелло
Надо сказать, что общество эти боевые практики принимало не очень тепло. Сам Пердигье называет их «грубыми удовольствиями». Мартен Надо говорит о них как о маргинальных, с некоторым чувством отторжения: друзья упрекают его в том, что «он посещает зал для занятий шоссоном и дерется там из–за ерунды». Его отец даже предпринимает попытки уговорить некоторых тренеров «никогда не пускать его к себе на занятия». К тому же, в обществе все время опасаются, что эти драки могут перерасти в массовые бои, как, например, в 1839 году в Гильотьер, пригороде Лиона, когда комиссару полиции пришлось закрыть зал «господина Эксбрайя» после целого ряда столкновений и драк между зрителями. Искусство боя вносит смуту и в классические народные собрания, балы, прогулки по бульварам: «Мы ходили группами. На малейший жест или слово в нашу сторону мы отвечали кулаками». Савата и шоссон, даже став более осторожными и контролируемыми практиками, вызывали немало напряжения и неприятностей в городах начала века.
В 1840‑е годы во Франции распространяется и более изысканная практика, которую Теофиль Готье объясняет запретом на ношение оружия: «Теперь мужчины больше не носят шпаг; полиция запрещает ношение любого оружия… Но у вас есть руки и ноги, которые никто не может у вас отобрать, а натренированные руки и ноги — такое же опасное оружие, как и арканы бразильских пастухов». Шоссон, которому обучали «исключительно превосходные» мастера, — искусство защиты, требующее умелой работы рук и ног: быстрые удары наносятся серией точных движений, направленных «с невероятной силой в грудь или в лицо», и напоминают удары английских боксеров. Эти залы, в шутку названные «фехтовальными», посещают разные клиенты: от «косматых львов» до «чистеньких буржуа». Теофиль Готье описывает в нескольких словах новый кодекс битвы: не бить по противнику, если на нем нет маски или нагрудника; в отличие от фехтования, кричать «Туше!», если удар нанесен точно и по правилам. Успех тренировок в ловкости был несомненным, хотя переняли эту практику лишь крупные города: члены Жокей–клуба (Jockey Club) имеют собственный зал; герцог Орлеанский берет уроки у самого знаменитого тренера Парижа — Мишеля Писсо.
Бани и школы плавания — еще одно свидетельство обновления физических практик в городах начала XIX века. Они демонстрируют медленное санитарное оснащение городов, но также постепенное распространение упражнений, лучше, чем когда–либо, разделяющих работу и свободное время. В эпоху Империи строительство каналов довершило обеспечение Парижа водоснабжением, что позволило строить больше бань: двадцать два заведения в 1832 году по сравнению с десятью — в 1808‑м. Такой же рост за тот же период отмечает Тьери Терре в Тойоне. К изменениям приспосабливают и Сену: к 1836 году в Париже действуют шесть школ плавания, по сравнению с двумя в 1808 году. Еще пятнадцать не назывались «школами плавания», но в этих заведениях с так называемыми «холодными купаниями» посетители могли плавать в реке между ограждений из досок, выложенных вдоль берега.
