Читать «История тела Том 2 (От Великой французской революции до Первой мировой войны)» онлайн - страница 176

В последние десятилетия XIX века происходит коренной перелом. Это продемонстрировал в своем обобщающем труде Жорж Вигарелло, о тех же процессах на уровне провинций и регионов писал Лоран Феррон. В это время под воздействием ряда факторов представления о сексуальном насилии серьезно меняются. Теория вырождения, о которой мы уже говорили, уверенность в том, что болезни передаются от поколения к поколению, — все это обязывает к переоценке понятия ответственности. Достаточно вспомнить оживленную дискуссию в сфере криминальной антропологии среди сторонников и противников концепции Чезаре Ламброзо. Рассказ о жизни Фрэнсиса Лакасаня свидетельствует о том же противостоянии. Собранный сексологами инвентарь извращений позволяет лучше представить себе преступления, на которые толкают неуправляемые импульсы. Гедонизм образца fin de siècle и литература, отстаивающая право и даже обязанность испытывать наслаждение, по меньшей мере защищает легитимизацию удовольствия, что приводит к подрыву сексуальной морали. Новые законы, по которым стал строиться разговор о преступлениях, постоянное упоминание о них в прессе — перестройка отношений между «чернилами и кровью» — открывают читателю доступ к самым неслыханным преступлениям сексуального характера. Такие серийные убийцы, как Жозеф Ваше и Джек Потрошитель, внушают ужас перед патологией. Парижский театр ужасов Гран–Гиньоль только поощряет кровавый вуайеризм. Очевидно, что в этой ситуации «образ насильника приобретает большую содержательность» (Жорж Вигарелло). Джудит Валковиц прекрасно показала, что ужас, вызываемый злодеяниями лондонского Потрошителя, был специально сконструирован, чтобы меньше женщин свободно разгуливало по Ист–Энду.

Именно тогда начинают говорить о влиянии акта насилия на сознание жертвы как субъекта; вопрос о поруганной чести отходит, таким образом, на второй план. Оценка насилия вступает в зависимость от расширения сферы влияния психиатрии. Отныне все чаще внимание уделяется душевным ранам, эмоциональному надлому, нарушению внутренней гармонии и поражению личности жертвы. Насилие стало восприниматься как травматический опыт, посягательство на целостность индивида.

Стоит, однако, проявить осторожность. Эти понятия касаются одной, сравнительно небольшой, части населения. Нельзя поддаваться соблазну и считать, что сфера чувств представителей конца XIX века совпадает с современной, когда люди сторонятся прикосновений и страшатся домогательств. Трагический эпизод мог стать неким рубежом в жизни жертвы. Стефану Одуэн–Рузо принадлежит подробный и тонкий анализ ощущения этической неловкости при появлении на свет ребенка, зачатого от врага во время Первой мировой войны. Изнасилование в военное время — явление более драматичное, чем можно себе представить. Например, дочери и жены, попавшие в такое положение, не подвергались остракизму, зато их вина в глазах общественного мнения переходила на несчастных детей, появившихся в результате этих жестоких союзов.