Читать «История русской революции. Том 2(2). Октябрьская революция» онлайн - страница 14

Усмирять крестьян вооруженной силой значило заливать пожар маслом. Солдаты в большинстве случаев переходили на сторону крестьян. Уездный комиссар Подольской губернии доносит: "Войсковые организации и даже отдельные части разрешают социальные и экономические вопросы, заставляют (?) крестьян производить захваты и рубить лес, а иногда, местами, сами участвуют в грабежах… Местные войсковые части отказываются принимать участие в прекращении насилий…". Так восстание деревни разрушало последние скрепы в армии. Не могло быть и речи о том, чтобы в условиях крестьянской войны, возглавленной рабочими, армия позволила себя бросить против восстания в городах.

От рабочих и солдат крестьяне впервые узнавали новое, не то, что им говорили эсеры, о большевиках. Лозунги Ленина и его имя проникают в деревню. Все учащающиеся жалобы на большевиков имеют, однако, во многих случаях вымышленный или преувеличенный характер: помещики надеются таким путем вернее добиться помощи. "В Островском уезде полная анархия вследствие пропаганды большевизма". Из Уфимской губернии: "Член волостного комитета Васильев распространяет программу большевиков и открыто заявляет, что помещики будут повешены". Ищущий "защиты от грабежа" новгородский помещик Полонник не забывает присовокупить: "исполнительные комитеты переполнены большевиками"; это значит — недоброжелателями помещика. "В августе, — вспоминает симбирский крестьянин Зуморин, — по селам стали ездить рабочие, агитировали за партию большевиков, рассказали об ее программе". Следователь Себежского уезда ведет дело о прибывшей из Петрограда ткачихе Татьяне Михайловой, 26 лет, которая призывала в своем селе "к свержению Временного правительства и восхваляла тактику Ленина". В Смоленской губернии к концу августа, как свидетельствует крестьянин Котов, "Лениным стали интересоваться, к голосу Ленина стали прислушиваться"… В волостные земства все еще, однако, выбираются в громадном большинстве эсеры.

Большевистская партия старается ближе подойти к крестьянину. 10 сентября Невский требует от Петроградского комитета приступить к изданию крестьянской газеты: "Надо поставить дело так, чтобы не пережить того, что пережила французская коммуна, когда крестьянство не поняло Парижа, а Париж не понял крестьянства". Газета «Бедного» стала вскоре выходить. Но чисто партийная работа в крестьянстве оставалась все же незначительной. Сила большевистской партии была не в технических средствах, не в аппарате, а в правильной политике. Как воздушные течения разносят семена, так вихри революции разносили идеи Ленина.

"К сентябрю месяцу, — вспоминает тверской крестьянин Воробьев, — на собраниях все чаще и смелее в защиту большевиков начинают выступать уже не фронтовики, а сами крестьяне-бедняки…" "Среди бедноты и некоторых середняков, — подтверждает симбирский крестьянин Зуморин, — имя Ленина не сходило с уст, только и разговору было о Ленине". Новгородский крестьянин Григорьев рассказывает о том, как эсер в волости назвал большевиков «захватчиками» и «предателями». Как загудели мужики: "Долой собаку, бей его булыжником! Сказки нам не говори — где земля? Довольно! Давай большевика!" Возможно, впрочем, что этот эпизод — таких и подобных было немало — относится уже к послеоктябрьскому периоду: в крестьянских воспоминаниях крепко стоят факты, но слаба хронология.