Читать «История России. От Горбачева до Путина и Медведева» онлайн - страница 218

Об этой истории можно много говорить. Она простая, последовательная и морально однозначная. Ее вариации неоднократно освещались в региональной прессе. Критики не имеют общепринятой альтернативы. Как, в общем-то, они также не придут к соглашению в том, кто заслуживает их симпатии. То, что у них действительно есть, – это масса фактов и мнений, которые, кажется, не подходят к этой истории; детали, которые выделяются в повествовании как редакторские заметки, небрежно написанные на полях, как ключи к разгадке незнакомой истории.

Есть воспоминания чеченской женщины с окраины Грозного, которая рассказывает, как русские, армяне и чеченцы, жившие с ней на одной улице, имели обыкновение праздновать свои религиозные праздники: сначала Рамадан, потом православную Пасху, как соревновались в приготовлении вкусных церемониальных блюд, чтобы произвести впечатление на соседей. Есть несколько нелепых ситуаций, когда боевики изменяли свое мнение о тех, за кого они воевали – за вайнахов, ичкерийцев, чеченцев или Аллаха? Сохранилась записка 14-летнего Ади Шарона, написанная карандашом отцу:

«Я чувствую себя здесь очень плохо. Здесь очень плохой человек. Пожалуйста, пожалуйста, дай ему денег, и я пойду домой». Многие статистические данные, собранные мужественными правозащитниками, показывают, каким образом число убийств и похищений резко сократилось во время правления последнего чеченского царя-полководца. И картинка, которая выделяется среди других, не потому, что она не такая, как все, а наоборот, подходит слишком хорошо – это одиночная лезгинка, народный танец жизнерадостного Кавказа, который отстукивал на асфальте военного аэродрома в Полтаве, в Украине, советский генерал.

К 1999 году слово «Чечня» стала избитой метафорой для всего, что не получалось во время беспокойного возрождения России – истории, имеющей множество мнимых начинаний и не имеющей окончания. «Куда бы мы ни посмотрели, – жаловался в октябре того года уставший премьер-министр Владимир Путин, – мы всюду видим Чечню». То, что он видел, было болотом слабости и причиненного самому себе расстройства – страна рвалась на части. Он был прав. Куда бы россияне ни глянули, они действительно видели Чечню. И каждый, кто смотрел, видел что-то свое.