Читать «История военного искусства. В четырех томах. Том 2. Германцы» онлайн - страница 20

 Далее, тот факт, что свидетельства Тацита о сотнях основываются на недоразумениях, доказан таким крупным авторитетом, как Вайц, и принят столь многими исследователями, что он не может уже больше считаться лишь априорно абсурдным.

 Наконец, аналогия с кельтским округом (pagus) ничего не доказывает, так как римляне пользовались своим термином "pagus" в таком же широком и растяжимом смысле, как и мы нашим "округ".

 Возражая против моего отождествления сотни, округа, рода и деревни, Бруннер указывает (стр. 160, примечание) на то, что "в таком случае все эти названия и понятия, за исключением одного, были бы излишни, их наличие уже само по себе указывает на некоторую дифференциацию". Но этого вывода я не могу принять. Ведь если о ком-нибудь было одни раз сказано, что у него есть сын, в другой раз - что у него есть парень, в третий раз - что у него есть мальчик, а в четвертый раз - что у него есть мальчишка, то разве это указывает, что данный человек имеет четырех сыновей?

 Основная ошибка Бруннера заключается в том, что он пытается восстанавливать формы государственного, общественного и хозяйственного строя, совершенно не учитывая количественных соотношений. Ведь если только уяснить себе, сколько максимально людей, сколько мужчин и сколько кв. миль падает на одно германское племя, то этим самым тотчас же разрешается спор между наличием тысячного или сотенного округа.

 Следующая ошибка Бруннера заключается в том, что он не делает различия между родом той эпохи, когда он еще представлял собой некоторую хозяйственную единицу (общинное землевладение), и родом, уже превратившимся в одно лишь правовое установление. Этот последний мог отграничиваться от случая к случаю в зависимости от степени родства, так что исчезала граница между отцом и сыном. Если следовало уплатить или получить штраф, то для того чтобы установить, кто в нем должен участвовать, а кто нет, высчитывали степень родства. Но такое текучее отграничение невозможно при существовании рода, имеющего общинное земельное владение. Если мы, например, скажем, что род доходит лишь до седьмого поколения, что же будет в том случае, если члены рода будут между собой стоять в родстве лишь в восьмом поколении? Будут ли дети какого-нибудь определенного поколения еще принадлежать к роду? Будут ли они иметь право, когда подрастут и захотят основать свое хозяйство, на часть общинной земли? Нужно только поставить эти вопросы, чтобы тотчас же на них ответить в том смысле, что род, владеющий общинной землей, никогда не может быть ограничен каким-либо определенным числом поколений.