Читать «Испанец в России. Жизнь и приключения Дионисио Гарсиа, политэмигранта поневоле. Главы из романа» онлайн - страница 18

Вернувшись домой, соседи вставали в круг и делили добычу. Всю зиму мы ели печеные каштаны и каштановый суп. Бульон получался молочно-мутный и сладковатый, однако вкусный, и ели мы его с тем же удовольствием, что и всякую иную пищу. Не помню, чтоб в детстве я страдал отсутствием аппетита — никаких «не люблю» и «не буду».

Кукурузу тоже собирали все вместе, переходя от одного поля к другому. Мать пекла кукурузный хлеб — очень вкусный, пахучий (когда теплый, недавно из духовки) и невкусный, жесткий (когда вчерашний). Видимо, в кукурузной муке много клейковины, и хлеб быстро черствеет. Часто мы ели кукурузную кашу: мать положит каждому, сколько надо, потом ждем, пока каша остынет, образуя сверху мягкую корочку, затем каждый брал ложку каши из середины, получалась лунка, и мать клала туда вкусноту — когда сливочное масло, а когда и мед. Мы либо смешаем все, либо, взяв ложку каши, макаем ее в масло или в мед — и в рот!

Ярко запомнилось мне осеннее забивание скота, душераздирающий визг свиней, когда им связывали ноги, — они как будто знали, что их ждет! Но ведь овцы, телки, козы, куры, утки — не кричат, когда их ведут на убой… Затем изготовляли разного рода колбасы, окорока. Вот одна из картин.

Прямо на улице, между домами, рядом с большими чанами с мясным фаршем, мелко нарезанным салом, вареной кровью, вареным рисом, луком и прочими приправами в круг рассаживались женщины делать кровяную колбасу. Одни перемешивали фарш и приправы в тазу, другие брали горстями эту смесь и запихивали в кишку, как бы надевая ее себе на руку по локоть. Когда начинало темнеть, посредине круга разводили большой костер, чтобы не прекращать работу и ночью. Вокруг толпятся зеваки, в основном дети. Запомнилась такая деталь: когда в одном из чанов кончался лук, одна из женщин брала в левую руку большую очищенную луковицу, а в правую — большой нож и начинала часто бить им по луковице, одновременно вращая ее кистью руки; затем срезала насеченный слой лука и снова била и крутила луковицу с удивительным проворством и точностью, причем продолжая разговор. Меня это забавляло, и, кажется, даже помню, что я из вредности, свойственной детям, все ждал, когда же она попадет ножом себе по пальцам.