Читать «Иностранец на Мадейре» онлайн - страница 156

А вот если португальцы возбужденно кричат: «Курва, курва!» – то это они не ругаются так, а пытаются предупредить, что впереди крутой поворот.

Еще для русского уха интересно звучит слово «отчим» – «падрашту» (padrasto).

Но лингвисту важны не эти смешные, но бессмысленные фонетические совпадения. Гораздо любопытнее трансформации общих для многих языков корней и неожиданные заимствования.

Латинский корень obligat – «обязывать» – вошел во множество европейских языков, причем не только романских. В английском, например, он звучит весьма похоже – облайдж (oblige). В итальянском – obbligare, во французском obliger и так далее и тому подобное. Во всех этих языках существуют производные от этого корня выражения типа английского «much obliged» – «премного обязан», способ особенно вежливо выразить благодарность. Но в португальском он превратился в обычное «спасибо» – без него не обойтись. Это «obrigado» и «obrigada» («обригаду», т. е. «благодарный»– если вы мужчина, и «обригада», т. е. «благодарная» – если женщина; да-да, в португальском не только существительные, но и причастия меняются по гендерному признаку, не один русский такой!). И вы уже, наверное, заметили: буква «о» в конце португальских слов произносится как «у».

Любопытно и превращение «л» в «р» – прямо как у японцев. (Мой старинный японский друг, читающий Достоевского в оригинале, частенько пишет мою фамилию как «Остарьский» – для него это один и тот же звук.)

Та же история – и с «родным братом» португальского, галисийским языком. И там и там «площадь» будет «праса», одинаково меняется «л» на «р» по сравнению с латынью. До XIV века это был один язык, до XII – одна страна, занимавшая северо-запад Иберийского полуострова. Любопытно, что именно оттуда, из «галисийских» районов Португалии пришли первые мадерьянцы…

Язык может кое-что рассказать о людях, не правда ли? Но далеко не все…

Глава 29. Кто они такие

Однажды в Нижнем Канису, в супермаркете, я встретил двух совершенно потрясающе красивых девушек. Как увидел их, так и застыл: стою, глаз не могу отвести. Одна – еще совсем подросток, но вторая – хоть сейчас покорять лучшие подиумы. Золотые волосы, еще красивее, чем у Нини Андраде. Ярко-голубые, сияющие глаза… Я не выдержал, подошел познакомиться. Заверил: не пристаю, но любопытствую. «Из какой вы страны? С севера, наверное, откуда-нибудь?», – вежливо спросил я. Красотка улыбнулась сдержанно, наверное, привыкла к таким вопросам.

Нет, никакой Скандинавии. Она оказалась стопроцентной португалкой мадерьянского разлива… Чудны дела твои, Господи, откуда берутся такие типажи в этой субтропической, очень южной, почти африканской стране! И это далеко не такой уж редкий случай. Сплошь и рядом видишь светлые, рыжие, золотистые островки в море каштановых, а часто и иссиня-черных голов… Да что там далеко ходить за примерами: наша синеглазая подруга Филипа совсем не похожа на средиземноморскую женщину. А тоже ведь имеет много поколений мадерьянских предков.

«Поскребите любого из нас, – говорит мой друг Октавиу, – и вы обнаружите не только кельта (это уж самой собой), но итальянца, или испанца, или еврея маррану (потомка сефардов-иудеев, которых насильственно крестили и заставляли переходить в католичество в Средние века). А то и чернокожего раба или араба или даже представителя экзотического племени гуанчей из расы большеголовых голубоглазых мехтоидов. Мадейра веками была плавильным котлом. Но то, что в итоге сплавилось, оказалось на удивление гомогенным, несколько десятков семей британских мадерьянцев – не в счет».