Читать «Инкогнито (Тайная жизнь мозга)» онлайн - страница 10

Немецкий врач Эрнст Генрих Вебер (1795–1878) также задумался о том, как применить строгость физики к изучению разума. Целью его «психофизики» было количественное определение того, что люди способны обнаруживать, как быстро они могут реагировать и что в точности воспринимают. Это была первая попытка измерить восприятие с научной строгостью, и сразу же стали появляться сюрпризы. Например, считалось самоочевидным, что чувства дают точное отображение внешнего мира, однако к 1833 году немецкий физиолог Иоганн Петер Мюллер (1801–1858) обнаружил, что, когда он светил в глаз, надавливал на него или стимулировал электричеством глазные нервы, восприятие было одинаковым, то есть глаз всякий раз «видел» свет, а не давление и не электричество. Мюллер предположил, что человек осознаёт внешний мир не напрямую, а через сигналы, которые посылает ему нервная система. Другими словами, когда нервная система говорит нам, что нечто находится снаружи, например свет, то именно в это мы и верим безотносительно того, каким образом поступили сигналы.

Отныне людям пришлось рассматривать идею, что физический мозг имеет отношение к восприятию. В 1886 году, уже после смерти Вебера и Мюллера, американец Джеймс Маккин Кеттелл опубликовал статью «Время, затрачиваемое операциями мозга». Суть этой статьи была обманчиво проста: скорость ответа на вопрос зависит от вида мышления, который нужно задействовать для его обработки. Если вам требуется отреагировать на вспышку или взрыв, вы можете сделать это весьма быстро (сто девяносто миллисекунд для вспышек и сто шестьдесят миллисекунд для взрывов). Однако если вам необходимо сделать выбор («скажите, красную или зеленую вспышку вы видели»), придется затратить на несколько десятков миллисекунд больше. Если же требуется еще и назвать то, что вы видели («я видел голубую вспышку»), на это необходимо еще больше времени.

Простые измерения Кеттелла не привлекли почти никакого внимания, и тем не менее его работа ознаменовала начало коренных перемен. На заре промышленной эры интеллектуалы думали о машинах. Точно так же, как сегодня люди используют метафору компьютера, в то время мышление было пропитано метафорой машины. К тому моменту (конец XIX века) биологи уверенно приписывали многие аспекты человеческого поведения машиноподобным, механистическим операциям нервной системы. Они знали, что на прием сигнала глазом, на его прохождение по аксонам, затем по нервам, ведущим к коре мозга, и, наконец, на его обработку в мозге требуется определенное время.

Однако люди продолжали рассматривать мышление как нечто иное. Им казалось, что оно проистекает не из физических процессов, а лежит в особой категории психического (или духовного). Эксперименты Кеттелла подняли проблему мышления. Оставляя прежние стимулы, но меняя задание («а сейчас примите решение такого-то и такого-то вида»), он измерял, насколько больше времени теперь требуется для его выполнения. Измерив время размышления, он предположил, что это и есть прямая связь между мозгом и разумом. Кеттелл писал, что простой эксперимент такого рода дает «сильнейшее подтверждение, что мы можем провести параллель между физическими и психическими явлениями; едва ли есть сомнения, что полученные результаты отображают сразу скорость изменения и в мозге, и в сознании».