Читать «Имя ветра (хук-1)» онлайн - страница 18

Лудильщик поспешил на улицу, чтобы провести оставшееся до темноты время с пользой для дела. Со своей двухколесной тележкой, запряженной мулом, он шел по улицам городка, а вокруг него роилась ребятня, выпрашивая сладости, сказки и шимы.

Когда дети поняли, что им ничего не перепадет, их интерес к лудильщику угас. Они окружили кольцом одного из мальчиков и стали хлопать в такт детской песенке, которая уже была стара как мир, когда ее распевали их дедушки и бабушки:

Синим стал огонь в печи —

Что нам делать, научи!

Наутек — со всех ног!

Мальчик в кругу, смеясь, пытался выбраться из кольца, а другие дети отталкивали его.

— Лужу-паяю, — звенел колокольчиком старческий голос. — Кастрюли починяю. Ножи-ножницы точу. Воду прутиком ищу. Вырежу пробку. Есть матушкин листок. Шали из шелку — не уличный платок. Бумага, чтоб писать. Конфеты, чтоб сосать.

Это снова привлекло внимание детей, и они стайкой сбежались к лудильщику. Сопровождаемый этим небольшим парадом, старик шел по улицам, напевая:

— На хороший пояс кожа. Злой черный перец. Кружева работы тонкой, яркие перья. Днем пришел лудильщик в город, утром уж уйдет. Дотемна с работой спорит, песенки поет. Подходи, жена, и дочка гоже подходи, ткани есть, а может, хочешь розовой воды?

Через пару минут он расположился во дворе «Путеводного камня», установил точильное колесо и начал точить нож.

Вокруг старика стали собираться взрослые, а дети вернулись к своей игре. Девочка в центре круга, прикрыв глаза рукой, пыталась поймать других детей, а они убегали, хлопая в ладоши и распевая:

Словно ворон, черен глаз.

Где спасение для нас?

Дальше, ближе — всех увижу.

Лудильщик обслуживал всех в очередь, а иногда одновременно двоих или троих. За острый нож он брал тупой да мелкую монетку. Продавал ножницы и иголки, медные кастрюли и маленькие бутылочки, которые жены прятали, едва купив. Он торговал пуговицами и мешочками с корицей и солью, лаймами из Тинуэ, шоколадом из Тарбеана, полированным рогом из Аэруэха…

А дети тем временем продолжали петь:

Может человек безлицый,

Словно тень, везде явиться.

Вот бы выведать их планы…

Чандрианы, чандрианы.

Путешественники, как прикинул Коут, провели вместе около месяца: достаточно, чтобы притереться друг к другу, но маловато, чтобы начать ссориться из-за пустяков. Запах дорожной пыли и лошадей, исходивший от них, щекотал трактирщику ноздри, словно дорогие духи.

Лучше всего был шум: поскрипывала кожа, хохотали мужчины, трещал и плевался огонь в очаге, кокетничали женщины, кто-то опрокинул стул. Впервые за очень долгое время трактир «Путеводный камень» покинула тишина — впрочем, возможно, она просто хорошо спряталась или истончилась до полной незаметности.

Коут все время оказывался в самой гуще, ни на секунду не прекращая движения, управляя происходящим, словно огромной сложной машиной. Он подбегал с напитком, как только выкрикивали заказ, он говорил и слушал ровно столько, сколько требовалось, он смеялся над шутками, пожимал руки, улыбался и сметал монеты со стойки, будто и в самом деле нуждался в деньгах.