Читать «Имитаторы. Иллюзия «Великой России»» онлайн - страница 198

Новые владельцы земли, опричники, оказались плохими хозяевами. Они запустили полученные от земцев владения. Зато отыгрывались на крестьянах. А. Зимин приводит множество случаев, когда сбор податей завершался гибелью землепашца: «Митрошку Офремова опричные на правежи замучили, дети з голода примерли…».

Положение крестьянства осложняли и неблагоприятные условия среды. Неурожаи, нашествия грызунов, моровые поветрия — в эти годы несчастья следовали одно за другим.

Накануне отмены опричнины, в 1571-м году, земли Северо-Запада запустели на две трети. Зимин приводит свидетельство историка В. Ф. Загорского о том, что писцовые книги Шелонской пятины за 1571-й и 1576-й годы «походят на громадные кладбища, среди которых кое-где бродят еще живые люди». Ненамного лучше дело обстояло и в Центральной России, к примеру, в Рузском уезде (Зимин А. А. Опричнина…).

Позволительно спросить: так в чем же Фурсов видит преимущество опричнины? Как он намерен применять ее опыт? Или нам мало нынешнего запустения? Или недостаточно внешнеполитических неудач?

Конкретика — великая вещь! Не говори общо, скажи, что тебе нужно, и все станет ясно.

Если Фурсов хочет перенять опыт опричнины в целом — Боже упаси! Если он имеет в виду укрепление централизованного государства в эпоху Грозного — дело другое.

Но тогда не стоило и огород городить: это явление давно осмыслено и положительно оценено историками. Тот же А. Зимин завершает книгу об опричнине словами: «Ликвидация удела Владимира Старицкого и разгром Новгорода подвели финальную черту под длительную борьбу за объединение русских земель под эгидой московского правительства».

Предварительно подытоживая, можно сказать: опричнина была средством решения конкретных исторических задач. Средством крайне болезненным и опасным — как для страны, так и для самого царя: на пике борьбы с княжеско-боярской оппозицией Иван через английского посла Рандольфа запрашивал политическое убежище в Лондоне.

Скорее всего, опричнина была необходима — как иной раз операция человеку. Хотя В. Ключевский полагал, что «жизнь Московского государства и без Ивана устроилась бы так же, как она строилась до него и после него, но без него это устроение пошло бы легче и ровнее» (Ключевский В. О. Исторические портреты, М., 1991).

Как бы то ни было, явление опричнины никого не оставляло равнодушным. У нее есть горячие защитники и противники. Можно много говорить о ее противоречиях, о тех «крайне архаических формах» (А. Зимин), в которых осуществлялся переход к новым принципам государственного строительства. Стоит отметить неоднозначный эффект подавления княжеско-боярской оппозиции: за счет утраты ею политического влияния поднялось дьячество — прослойка бюрократов, которые в конце царствования Ивана IV приобрели огромное влияние, что вызвало беспокойство подозрительного царя. «…Царь почувствовал себя в зависимости от укреплявшегося централизованного аппарата и захотел освободиться от щупальцев становившейся уже всесильной бюрократии» (Шмидт С. О. У историков российского абсолютизма. Исследование социально-политической истории времени Ивана Грозного. М., 1996).