Читать «Имена любви» онлайн - страница 7

ДУША

да читала у этих со львом или книжкой что был де распят и воскрес на третьи сутки только зачем ты теперь из жертвы да в судьи подписывать ордер стигматными руками быть без греха чтобы в грешников бросать камни если бог то мог прощать без креста задаром не под силу быть врачом будь хоть санитаром и если эти книжки так необходимы ты сказал там не судите да не судимы нынче в конце дней на их стремительном склоне я позволю себе поймать тебя на слове пусть в аду на кресте с двумя другими вместе прибьют меня во искупленье божьей мести навеки с надписью чтобы буквы видны суд отменяется ни на ком нет вины

«на барабане и трубе…»

на барабане и трубе игрок в огромном матче как сталь светла река в руке горите горы ярче там дым мембранами звеня откуда жди подмоги как тверже жить и ты земля вся колесом под ноги дорогой рожь пусть компас вспять слить горний гром в коробку с восьмой строки работа спать колени к подбородку кто волк от штормовых широт раз во весь рот замазка река ужасная в живот из жарких жерл дамаска умри в сиреневой красе потом коты и кони я тот кто человек как все но извлечен из кожи рожусь наружу из метро чтоб детство не дремало для вас еще почти никто но для себя немало уж если жить а вам пора прямее нерв и вена в женеве спрятаны права орла и человека прочь из-под кожи наготу мир где вещам невмоготу людей коротких трата ты зажигающий огни пока в горах гремят они орла над временем храни и рыбака и брата

«стрекозам сезон то ли ягодный сбор…»

стрекозам сезон то ли ягодный сбор пространство под крыльями крепче в долины вода снаряжается с гор с востока кочевьями вечер лениво петляя узорами тьмы подумать что птицы но вдруг это мы внизу невещественный шелест телег перуном точней чем вотаном там вящий на конском кадавре олег лев лосев с большим чемоданом мы вдоволь удоды пора брат пора туда где от бронзы дубеет пола покуда в воздушном потоке вздремну поджав неудобную ногу возьми аполлон из колчана стрелу и в глаз перелетному богу мне голос восторга и очи совы где смерклось а в сумерки все мы свои вот облачный с черных обочин табун где небо горами обуто аж кажется если в ком жизнь наобум ты все же гандлевский кому-то за временем вовремя быстрый поспел кто страсть комсомолки в парадной воспел к бессмертию каждый стремится кощей яйцо снесено на вершине но много кручин и потертых вещей а смерть подобает мужчине надежда что просто запомнит вода кто птицей над ней пролетал иногда