Читать «Иллюзия вторая» онлайн - страница 77

Плюс и минус в результате всегда дают ноль.

И мир всегда уравновешивает сам себя.

Это чистый, это абсолютный баланс.

Это нулевое сальдо.

Поэтому, логичнее всего было бы предположить что мерой, единственной реальной мерой человеческих деяний является та оценка, которую им даёт сам человек.

И оценивать он должен не поверхностно, пытаясь убедить сам себя в том, что плохое на самом деле хорошее, а тёмное — светлее, чем есть на самом деле, он должен оценивать глубинно, искренне, положа руку на своё бьющееся, живое сердце.

Ведь каждый из людей совершенно точно определяет то время, когда он поступает по совести, и то — когда нет. Только эта мера безукоризненна, только она бездонна и безгранична.

Только этой мерой меряется, и этой же мерой воздаётся.

Мерой абсолютной, мерой фундаментальной, мерой честной, потому как меряет свои деяния и воздает себе же за них — сам человек.

Воздаёт достаточно часто неосознанно, но уж всегда и точно — неотвратимо.

Таким образом, всё происходящее вокруг нас вполне может оказаться всего лишь языком, на котором Вселенная шепчет нам подсказки, всего лишь способом и инструментом самого мира привлечь наше, человеческое внимание.

Весь мир пытается научить, вдолбить, втемяшить в человеческую голову то необходимое знание, те необходимые привычки и навыки, которые приведут человека к конечному, полному и безусловному счастью.

Которые приведут его к счастью и к пониманию природы вещей и действий.

И мерой этого счастья — абсолютной, совершенной мерой — выступает сам человек — а если быть точным — то его глубинное сознание, которое он сам не в состоянии ни обмануть, ни исказить.

Именно поэтому моя сломанная конечность совершенно не огорчала меня, она даже радовала — ведь чтобы урок когда-нибудь закончился — он прежде всего должен начаться, не так ли? И поврежденная нога, прозвенев в моей голове звонком на этот урок, не будучи в состоянии меня опечалить, всё-таки заставляла крепко задуматься.

Что хочет мне сказать мой мир?

Эти размышления вихрем пронеслись в моей тяжелой голове, и мысленно поблагодарив Вселенную за начало занятий, я в восхищении и в предвкушении новых приключений повернулся к своим спутникам и повторил:

— Наверное, мне всего лишь казалось что я был без сознания.

— А вы и были. В смысле, были без сознания, — Агафья Тихоновна с улыбкой выкинула за спину уже использованный шприц с анальгином, — ах, если бы вы знали сколько всего интересного с нами произошло пока вы отсутствовали, — она сделала глаза большими и круглыми, — сколько всего случилось — и не перечесть.

— Вам показалось, — Артак невозмутимо перебил свою спутницу и выразительно посмотрел на неё, как бы намекая — не надо, не стоит ни о чем говорить — ещё не время, ещё не сейчас. Потерпите со своей речью.

Агафья Тихоновна запнулась на полуслове, поймала взглядом многозначительную гримасу Артака, и вдруг, совершенно неожиданно для себя самой произнесла:

— Показалось? Ну что ж, вполне возможно, — она присела на ступеньку и обхватила плавниками свою большую, серую голову.