Читать «Иллюзия вторая» онлайн - страница 279

— Фрагментарность восприятия — тоже препятствие? Как у тех слепцов?

— Нет, что ты, — дракон не согласился со мной, — нет, фрагментарность — это и есть путь, это и есть сама дорога. Сначала ты видишь лишь часть показавшегося из-за поворота здания, а потом, проделав ещё небольшой отрезок пути — и всё здание целиком. Надо просто продолжать двигаться.

— Тогда что является препятствием? Слепота этих троих?

— И снова нет, — Артак рассмеялся, — их слепота скорее дар, нежели препятствие, ибо она сохранит их разум незамутненным увиденным.

— Но проще увидеть, нежели осязать?

— Увиденное заставит или подражать ему, или спорить с ним, — Артак на мгновение задумался, — а осязаемое заставит размышлять и приведет, в конце концов, к тому единственному верному ответу, ибо у размышления нет других дорог, кроме как к правде… Тогда как зрение часто видит сны.

— Но что же тогда препятствие?

— В случае размышления — это леность ума, в случае зрения — это иллюзии света, то есть, иллюзии зрительного восприятия действительности.

— Получается зрячему труднее идти?

— Зрячему сложнее разобраться, ибо его мозг полностью верит тому, что он видит и зрячий никак не собирается глубоко размышлять над увиденным. Мозг считает всё видимое совершенно ясным и уже точно установленным. Тогда как слепой просто вынужден принимать каждый факт внутрь только лишь после длительного размышления. Только после всестороннего анализа. Только после логических сопоставлений.

— Это единственные препятствия?

— Единственные из реальных.

— Есть еще нереальные?

— Конечно, — кивнул Артак, — но они иллюзорны, и существуют лишь в головах людей. И говорить о них нет никакого смысла.

— Значит, реальных препятствий больше нет?

— Нет, — равнодушно покачал головой дракон, — реальных больше нет. Из реальных препятствий на пути человека — только его лень.

Где-то в глубине меня паук, сидящий на мешке с ленью нехотя пошевелился, прислушался к происходящему и насторожился, а спустя мгновение, с ещё большим усердием начал ткать свою паутину, охватывая ею всё большие пространства и пытаясь заманить в свои сети ещё больше человеческих мыслей, действий и чувств.

Так, дерзкие и свободные действия, запутавшись в липкой и сковывающей движения паутине возвращались в своё первобытное состояние — они становились вялыми и бесстрастными мыслями, а спустя некоторое время превращались в свой труп — в жухлые и неживые, в умершие, апатичные идеи.

И разомлевшее, утомлённое ленью тело могло реагировать на такие действия только такими же вялыми, сонными и туманными чувствами, такое тело могло производить и чувствовать лишь один суррогат, одну видимость, одно КАЖЕТСЯ.

Конечно же, пойманные ленью движения и действия были не в состоянии обойти возникшее на моём пути препятствие, ибо они сами уже превратились в это препятствие, они сами уже стали частью мешка с ленью.

Не слепота трёх странников, выясняющих какой на самом деле слон, не фрагментарность их восприятия, а лень — сам мешок с ленью преграждал мне путь.