Читать «Икона и человек (сборник)» онлайн - страница 5

Однажды нашего товарища Олега Пасуманского в начале 90-х годов жестоко избили омоновцы. Ни за что, просто так. Олег лежал в 14-й больнице у доктора Ваймана. Мы с Витей решили Олега навестить и утешить. Я заехал за Витей на Ирбитскую. Витя только что закончил автопортрет. Автопортрет мастерский. Витя в тельняшке, похожий на Ленина, на фоне горисполкома. «Витя, продай картинку», — взмолился я. «Забирай», — сказал Витя. Я дал ему пятьсот рублей, забрал картинку, и мы поехали навещать Олега. Уже в больнице Витя забеспокоился: «Что ж мы, как индейцы какие, с пустыми-то руками. Так и опозориться недолго». Мы зашли в палату, Олег лежал весь перебинтованный. Олег увидел автопортрет и просветлел. «Вот, — говорю, — Олег, это тебе от нас». «Что значит от нас, — возмутился Витя, — ты-то тут при чем?»

Я уже говорил, что почти все свои работы Витя мне подарил. Он также подарил мне две работы Валеры Гаврилова 70-х годов, несколько замечательных работ Лысякова, лучшую работу Вити Трифонова «Обком строится», несколько картинок Брусиловского, старые работы Валеры Дьяченко, одну картинку Языкова, Лаврова, Зинова, Гаева, да и не вспомнить всего.

Однажды мы с Брусиловским решили выпить бутылочку вина. И встретили Витю Махотина. «Витя, выпьешь с нами?» — «Нет. Никогда. Я не такой. Разве что в виде исключения». Сидели на берегу Исети. Брусиловский, глядя на воду, задумчиво сказал: «Все-таки Махотин — замечательный живописец». «Уж получше вас-то, Миша Шаевич», — ответил Витя.

Однажды Витя зашел к нам в музей. Я обрадовался и говорю: «Вот Витя Махотин, непосредственный участник жизни и смерти».

Эти слова Миша Выходец взял эпиграфом к своему замечательному стихотворению.

Ода-эпитафия отсутствующему счастливо Виктору Федоровичу Махотину, человеку и гражданину нашего мира, непосредственному участнику жизни и смерти.

Неплохо, но давно нехорошо. Кто не пошел ни с короля, ни с пешки — Тот никуда из дома не пошел. Скорлупки внешней от ядра орешка не отделял. Что нажил — прожил, что налил — то выпил. Не ублажал многоголовый пипл. Не накопил ни фунта, ни рубля. На кровке не божился — буду бля. И не был бля. И божию коровку в себе не раздавил. Оборванным листочком, полукровкой Не слыл среди людей. Ни эллин, ни ромей, ни готт, ни иудей. На белом свете он такой один. Ни жертва, ни палач, ни раб, ни господин. Оратай без сохи. На мирном поле воин. Он моего почтения достоин За то одно, что мелкие грешки Не превращал в великие стишки. Однажды он оставил нас. В свой день и час неторопливо За ним закрылась дверь. Он в мире всем теперь Отсутствует счастливо.