Читать «Избранные (Повести и рассказы)» онлайн - страница 334

— Нет! — твердо ответил я.

— Хороший человек!

Он сделал чайханщику какой-то знак. Все бы редакторы были такими! Мы осушили еще по пиалушке. Но дело не в этом. Выпили немного, можно сказать, что свои принципы (в данном вопросе) я даже не пропил, а проел. Да их и не было, к счастью. Это у Моти принципов навалом, а у меня мало. Я погрузился в блаженство. Камиль, удовлетворенный победой, закрыл глаза. Вдруг компрессор прервал грохот, а вместе с ними удушливую струю. Вот теперь тут действительно замечательно!

Подошла Ляля, уже осмотревшая по нескольку раз все достопримечательности в округе. Мы с Камилем лежали, булькая, как два бурдюка.

— Работаете?

— Да! — с достоинством выговорил я, пытаясь встать.

Чтобы слегка размяться, освежиться, мы с Лялей пошли по близлежащим холмам.

— Ослик! — радостно закричал я.

Ляля со вздохом повернула обратно. Камиль уже снова сидел на помосте, и чайханщик гордо демонстрировал ему огромные колбасы, свисающие через край таза... Символика была откровенной.

— Казы! — подтвердил наши ассоциации Камиль. — Из чувственной молодой кобылки мясо прокручивается! — после того как он сделал важное дело, зарубил вредную книгу, его потянуло к порокам. — Жена мне говорит: когда казы с друзьями кушаешь — домой лучше не приходи, опять всю ночь мучить будешь! — Камиль гордо улыбнулся.

Ляля криво усмехнулась: «Испугали!» — и ушла. Она не стала восклицать: «Или я, или это!» Она все перечувствовала и поняла. Конечно, мой ответ — всегда «это», как бы не было порой горько и тяжело. «Это» может быть круглым и быть овальным, гладким и шершавым, вечным и секундным, восхитительным и отвратительным, видимым и невидимым, но всегда для меня важней будет «это», а не «она». «Это» я ей уже говорил. Такая работа.

После казы, тяжело покачиваясь, я нашел Лялю в домике за автобазой, предназначенном для гостей. Мы открыли окно. Холмы сделались уже фиолетовыми. Вдали поднимались какие-то марсианско-серебристые купола. Вдруг громкий шорох под окнами заставил нас вздрогнуть: еж схватил змею, она колотилась, но еж все больше и больше заглатывал ее и, видимо пожадничав, стал задыхаться. Погибали оба: и змея (конвульсивно дергалась) и еж (мутнея глазами, затихал).

Ляля рванулась. Я схватил ее. Теперь уже в комнате мокрый встрепанный еж жадно доглатывал змею: поднимал ее толстое блестящее тело, яростно тряс, заставляя исторгнуть яд, который слаще меда. Змея еще мощно билась, еж все глубже заглатывал ее, но они уже умерли. Все!

Ляля вдруг рванулась.

— К-куда?!

«...Ежик, ни головы, ни ножек!» Впрочем, ножки обнаружились — длинные, гладкие!

— Можно, я надену трусы?

— Нельзя!

Проснулся я в темноте от какого-то щелчка. Ляля, стоя надо мной, защелкнула замочек лифчика на животе и, перекручиваясь всем телом, перегоняла мешочки вперед и вверх, к месту их наполнения.