Читать «Избранные (Повести и рассказы)» онлайн - страница 3

Помазал лицо кремом «После битья», потом пинками загнал себя за стол, с отвращением, еле касаясь клавиш, перепечатал «Ермилова».

На третий день хозяин пришел. Стал смотреть.

— Вот тут исправь! — запросто так, уже на «ты». — У меня написано: «Увидев Антона, Алла зарделась...»

— А у меня как? — с любопытством заглянул.

— А у тебя напечатано: «Увидев Антона, Алла разделась». Полная чушь!

— Ну почему же — полная?

— И вот здесь у тебя, — пальцем ткнул. — Напечатано «прожорливый».

— А у тебя как? — в рукопись его заглянул.

— У меня — «прозорливый»!

— Но у меня же лучше!

— Быстренько перепечатай.

— Знаете... пожалуй, не перепечатаю!

— Перепечатаешь как миленький!

— Почему это?

— Почему? — усмехнувшись, посмотрел на меня, потом расстегнул вдруг пальто, высунул из него кончик колбасы. — ...Ну как?

— Потрясен, конечно. Но перепечатывать не буду.

— Не будешь, говоришь? — стал, смачно откусывая, жевать колбасу. — Не будешь, значит?

Жена пришла.

— Чего это тут чесноком запахло? — Увидела гостя: — А-а-а, это вы! Чего это вы тут делаете?

— Да вот, — он усмехнулся, — Ваш так называемый супруг строптивость демонстрирует — при этом о семье своей не думает! — Он положил колбасу на край стола.

— Сейчас как дам в лоб! — в ярости проговорил я.

— Ах вот как уже заговорил?

— Да примерно что так!

— Ну, пожалеешь об этом! Неплохое, вообще, начало! Ушел он, якобы в трансе. Но колбасу забрал. Потом долго еще — я из окна смотрел — шатался от столба к столбу, объявления мои срывал. Вот за это спасибо ему!

ИСКУШЕНИЕ

Приведя свою тетю в восторг, Он приехал серьезным, усталым. Он заснул головой на восток И неправильно бредил уставом. Утром встал — и к буфету; не глядя. Удивились и тетя, и дядя: «Что быть может страшней для нахимовца — Утром встать и на водку накинуться!» Вот бы видел его командир! Он зигзагами в лес уходил, Он искал недомолвок, потерь. Он устал от кратчайших путей. Он кружил, он стоял у реки, А на клеши с обоих боков Синеватые лезли жуки И враги синеватых жуков.

— Да-а-а, — дослушав, проговорил редактор. — Не лезет ни в какие ворота! Ну ладно уж, попробуем поставить ваш стих на две тысячи семнадцатый год, — может, к тому времени вкусы изменятся?

— Но сейчас же только две тысячи четвертый!

— И то это большая удача, — ответил редактор. — Всех новых поэтов ставим на две тысячи двадцатый, только для вас с огромным трудом удалось выхлопотать две тысячи семнадцатый!

— Но это же... через тринадцать лет!

— Ничего, они быстро пройдут! — утешил редактор.

— Но как же я буду жить эти годы?

— Придумайте что-нибудь, — сказал он. — На одну поэзию трудно прожить — это верно.

— Ладно, что-нибудь придумаю, — проговорил я. — До свидания.

— Стихотворение-то оставьте! — засмеялся редактор. — Ничего, не успеете оглянуться, как две тысячи семнадцатый подойдет!

«Ну да — не успею оглянуться, как и жизнь пройдет!» — подумал я.