Читать «Избранные (Повести и рассказы)» онлайн - страница 285

«Идет бычок, качается, кончает на ходу, никак не догадается, кого имел в виду!» И я увидел — кого! Вот кому я смогу излить всю горечь многострадального своего существования! Она шла совершенно спокойно, не зажимаясь, не пряча неприличия, а, наоборот, выставляя — в тесной майке, в рваных джинсовых шортах, чуть сопревших в горячем месте. Я схватил ее тонкую руку с сизым морским налетом: мои пальцы оставили три светлых следа; она остановилась и спокойно посмотрела на меня, словно этого и ждала. Мы пошли с ней в мою клетушку, где-то рядом терлась и похрипывала свинья, мы тоже потерлись и похрипели, и я излил всю накопившуюся соленую горечь — как много, оказывается, ее было во мне!

Примерно раз в час, заранее взвинчиваясь и напрягаясь, я мчался полуодетый на почту, но телефонистки все не было; я шел назад и дарил своей пленнице все возбуждение. Потом — снова ходил и снова разряжался. Если бы не она — я бы взорвался! На третий день я вернулся уже бегом и с особой яростью излил горечь, ставшую сладостью.

«Ну что за жизнь! — слегка разрядившись, сказал ей я. — Третий день на междугородном телефоне никого нет! Что там за баба такая?» «Так то ж я!» — блудливо-простодушно улыбнулась она. Во, жизнь!

А как она разговаривала с пожилой тучной женщиной, явно бывшей красавицей:

— Лиза — ты что кушаешь? Давай я покушаю.

— А что это за хлопчик у тебя? Дай попробовать!..

Какое добродушное бесстыдство разлито в этом томном, теплом воздухе!

— Я не поняла! (Это моя, насмешливо, с ударением на «о».)

Нега, теплая пыль. Упали в полынь. Потом была еще одна встреча — прямо на рабочем ее месте... Тьфу, тьфу! Самое близкое за всю мою жизнь соприкосновение с государственным учреждением... Было, было! Я стал ходить по помещению. «Когда я на почте служил ямщиком!

Да — было, было! Ровничницы, сновальщицы, трепальщицы... Помню, иду в пору богатства и элегантности — и вижу, что на меня обыкновенная, ну совсем «простая» девушка смотрит! Колоссальный успех! А то все больше — доктора наук, балерины (на пенсии), графини (без поместий) и просто «высшее образование»... Не раз говорил себе по ночам: узко живешь, одна заумность. Совершенно не желаешь знать о народе! И вот — простая! Огромный успех! Но простота, как и было обещано пословицей, оказалась хуже воровства. Что за воровством следует? Убийство?.. Во, именно оно.

Но убедился в этом не сразу. Поначалу лениво-снисходительно предложил ей пройтись, привел в свою холостяцкую (якобы) берлогу, мы выпили по бокалу вина — и «полетели». Полетел, если точнее, я один. Я висел под потолком игрушечным дирижаблем, внизу, как шикарные небоскребы, возвышались шкафы. Потом появились какие-то ярко-золотые пирамиды, уходящие в сверкающую даль. Ужас и восторг. Не буду перечислять всех волнующих видений, что посетили меня в ту волшебную ночь. Скажу только, что хмурым давящим утром я очнулся распластанным на полу, расплющенным, не толще, наверное, ковра, и душа, что интересно, была так же аккуратно размазана! Полдня я пролежал вообще без мыслей, потом всплыла одна: что же со мной и почему, черт возьми, я не могу пошевелиться? Потом, глядя, как движется стрелка часов, я тоже сделал попытку двинуться: пошевелил пальцами. Медленно выдвинул нижний ящик стола: взято было по-божески, то есть все, кроме мелочи. Не захотела пачкаться? Что-то вроде обиды шевельнулось во мне. Но не сказал бы, что мои мысли и чувства двигались тогда стремительно. Следующий мой подвиг: повернул голову и разглядел два крохотных темно-коричневых пузырька, закатившихся под кресло. Дотянулся!.. «Глазные капли», только введены почему-то в желудок. Улыбнуться оказалось тяжелей, чем открыть дубовую дверь. Потом пришла мысль, тоже не очень сложная: наверное, она в аптеке работает. И новая — еще более простая: она в нашей аптеке работает, в моем доме — там-то я ее и видел, а она меня. Снова мрак на меня навалился: как же так? Ведь могла понять, что я ее найду! А если меня найдут в охладелом виде, то найдут и ее, хотя бы по тупо оставленным пузырькам. Неужели ничего — ни переживаний, ни страха? «Преступление и наказание». «Быть или не быть?» Ей эта бодяга не знакома.