Читать «Игнатий Антиохийский. Епископ–мученик и происхождение епископата» онлайн - страница 52

Именно этим вопросом мы займемся в следующей главе.

4. Мученическая процессия и евхаристия: христианские мистерии

Игнатий описывает дьяконов как «служителей таинств Иисуса Христа». Кроме того, он говорит о христианской евхаристии как о «таинственном обряде» — противопоставляя ее обрядам «тех, кто отмечает субботу» — который следует совершать только в воскресенье, «День Господень». Вот как он говорит об этом магнезийцам:

Итак, если жившие в древнем порядке дел приближались к новой надежде и уже не субботствовали, но жили жизнью Дня Господнего, в котором и наша жизнь воссияла чрез Него и чрез смерть Его, что некоторые и отвергают, то чрез таинственный обряд мы пришли к вере^[155].

Итак, через тайный обряд — обязательно в воскресенье^[156], когда день может действовать как одна из опор мистерии, — верующий умирает и воскресает в таинственном отождествлении с умирающим и воскресающим Господом. День Господень — это аллегория воскресения Господа, который поднимается, как солнце, и потому этот день — выражение тайны, изменяющей верующего. Кроме того, можно говорить о некоторых составляющих христианских тайн, которые не раскрываются посторонним:

Но от князя века сего была скрыта девственность Марии и то, что она родила, как и смерть Господа — три тайны, о которых следовало кричать, но они свершились в безмолвии Божьем^[157].

Кроме того, Игнатий рассматривает тех, кто присоединяется к его процессии из Эфеса как «посвященных» в мистериальный культ: «Вы — путь для тех, кого убивают ради Бога. Вы посвящены вместе с Павлом, освященным, прошедшим мученичество»^[158]. В мистериальном культе посредством участия в драме жизненных событий бога или богини человек переживает союз с ним или ею. Игнатий полагает, что его мученическая процессия также похожа на мистериальную драму, в которой он воспроизводит страдание Христа и таким образом достигает союза с Богом. Вот как он говорит римлянам:

Его ищу, за нас умершего. Его желаю, за нас воскресшего. Муки родовые пришли на меня. Одарите меня вот чем, братья: не препятствуйте мне ожить, не желайте мне умереть. Хочу быть Божьим: не отдавайте меня миру. Пустите меня к чистому свету: явившись туда, буду человеком Божьим. Дайте мне быть подражателем страданий Бога моего^[159].

Здесь мы видим все компоненты человека, вовлеченного в драму мистериального культа, где, подражая страданию Христа, он поглощается божественной природой через смерть и воскресение, которое является возрождением. В этот процесс включен и экстаз, приближение к «чистому свету».

Однако мы должны заметить, что, по мнению Игнатия, ekklesia — это уже мистериальный культ со своей драмой, как в случае только что упомянутых эфесян. Когда эфесяне присоединились к его процессии, они уже были «подражателями Богу»^[160], так же как траллийцы и филадельфийцы^[161]. Отдельные церкви — это уже мистериальные культы, и он использует в их отношении слово sunodoi, которое, как мы уже видели, имеет такое значение: «Все вы — культовые ассоциации», — говорит он тем, кто присоединился к его окружению^[162]. Отдельные ekklesiai становятся sunodoi по мере того, как они присоединяются к его окружению, выражающему их объединение в международную ассоциацию, распространенную по всему миру как «кафолическая церковь».