Читать «Иван Петрович Павлов 1849 —1936 гг.» онлайн - страница 51

В конце 20-х и в начале 30-х годов Павлов был руководителем двух солидных научных учреждений — Физиологического института АН СССР и физиологического отдела Института экспериментальной медицины. Наше правительство бережно и предупредительно относилось к крупнейшему русскому ученому. Неуклонно улучшались условия его научно-творческой работы в этих учреждениях, расширялись их возможности. Его права руководителя названных учреждений были фактически неограниченными.

Случилось так, что среди работающих в Физиологическом институте, где работал я, оказалось несколько лиц, которые недружелюбно относились к новым социальным порядкам. Не играя сколько-нибудь существенной роли в научной жизни этих учреждений, они держали под своим контролем административно-хозяйственную жизнь в них и, кроме того, разными путями и средствами отрицательно влияли на настроения Павлова. Они относились недоброжелательно также к немногочисленным коммунистам, работающим в названном институте (кроме меня там в качестве нештатного сотрудника работал в эти годы А. Михайлович, а после его ухода — А. Долинская, прикомандированная из какого-то приволжского города). Были даже случаи выхода отдельных коммунистов из партии, видимо, с целью облегчить такой ценой свою работу в институте. В физиологическом отделе Института экспериментальной медицины работало значительно большее число коммунистов (Л. Н. Федоров, Н. Н. Никитин, Ф. П. Майоров, П. К. Денисов, А. О. Долин и др.) и вообще условия и атмосфера там были намного лучше. В этом отношении весьма показателен следующий факт.

И. П. Павлов, 1931 г.

В те годы все учреждения страны, в том числе и руководимый Павловым Отдел физиологии, работали по шестидневной неделе, наш же институт работал по семидневной неделе, соблюдая к тому же все религиозные праздники.

Я начал работать с большим энтузиазмом и как будто не без успеха, однако несмотря на положительное отношение Павлова ко мне и к моей научной работе, некоторые из его научных сотрудников стали чинить мне всевозможные препятствия и пытались дискредитировать меня в глазах Ивана Петровича.

Меня выручила высокая и благородная черта Ивана Петровича — определять отношение к своим сотрудникам по их делам, по научным результатам, а не по разговорам о них. Расскажу о двух характерных в этом отношении эпизодах.

Как-то весной 1931 г. Иван Петрович довольно сурово сообщил мне, что желает со мной поговорить по одному важному вопросу и поэтому просит меня зайти к нему в Институт экспериментальной медицины (должен заметить, что почему-то Иван Петрович почти все более или менее важные частные разговоры со мной назначал не в Физиологическом институте АН СССР, где я работал, а в своем кабинете в Институте экспериментальной медицины). В назначенный час я явился к нему, всерьез озадаченный неизвестными мотивами неожиданного свидания, на всякий случай имея при себе наготове новые результаты своей текущей работы.

Встретил он меня вежливо, но довольно прохладно и пригласил присесть. Сам он сидел глубоко в кресле, положив ногу на ногу, с нахмуренным лицом, сосредоточенно смотря на свои руки, соединенные кончиками пальцев и поднятые довольно высоко. С плохо. скрытым раздражением он задал мне несколько вопросов. Верно ли, что я, в нарушение одобренных им общих правил работы института, ставлю эксперименты по воскресным дням? Если это действительно так, то означает ли это, что я этими своими действиями желаю выразить своеобразный протест против установленных им порядков в институте? В достаточной ли мере я осведомлен о том, что он не терпит никаких проявлений самовольничания в подчиненных ему учреждениях, с чьей бы стороны они ни исходили? Если же мои действия обусловлены другими мотивами, то не сделаю ли я одолжение рассказать ему об этих мотивах?